В своей брошюре Фишер приводит, кроме того, еще несколько более старинных документов, доказывающих существование этого обычая и в других местах. Так, в одном древнем документе сообщается: «У саксов существует отвратительный, законом признанный обычай, в силу которого жених сначала проводит ночь у невесты, а потом уже решает, женится ли он на ней или нет». Другой автор, Квардус из Кембриджа, говорит в своем описании Уэльса, что «прежде браки редко устраивались без предварительного соития, так как существовал обычай, в силу которого родители отдавали своих дочерей, причем деньги считались потерянными, если девушка отсылалась обратно домой».
В первой главе мы уже указали, какое большое значение имеют для крестьянского хозяйства дети, что они даже главное условие его существования. В этой экономической необходимости и в некоторых характерных для крестьянства отношениях собственности лежит ключ к разгадке этого обычая, на первый взгляд не вяжущегося с прочей идеологией единобрачия. Как только мы прибегнем к помощи этого ключа, все загадки и вопросы, которые задает этот обычай историку культуры, разрешаются сами собой. Тогда мы поймем, во-первых, продолжительное существование этого обычая в разных странах, поймем, почему он сохранился, несмотря на моральные проповеди церкви, поймем также ясно причину многочисленных отличий, характеризующих этот обычай в разных местностях, поймем, почему он в одних местах возник, а в других нет, и т. д.…
В самом деле, каждая особенность этого обычая отражает особенности отношений собственности данной местности и прежде всего, конечно, особенности наследственного права. Этот ключ объясняет нам, далее, многочисленные различия в правовых последствиях, которые в разных местностях имели эти «пробные ночи» и «ночные посещения», почему в одной местности «проба» имела место лишь накануне свадьбы, почему в другой местности половые отношения, сопутствовавшие ей, обязывали к заключению брака, а иногда такую принудительную силу имел лишь факт беременности и т. д.
Этот обычай объясняется, разумеется, не одним только непосредственно экономическим мотивом, а именно желанием узнать, годится ли женщина для деторождения, а также рядом других обстоятельств. Хотя последние и не содержат причину его возникновения, но они помогли его возникновению и упростили в сильнейшей степени его существование, а также предопределили некоторые его формы.
«Крестьянская свадьба». 1568 г. Художник Питер Брейгель Старший
Одним из таких обстоятельств, имеющих особое значение для горных местностей, является разная роль, которую играют в процессе труда холостой парень и незамужняя девушка, роль, разъединяющая их на более продолжительное время, чем в других местах. Между тем как мужчина занят в горах рубкой леса, часто в отдаленных лесах, девушка также часто пасет скот на не менее отдаленном альпийском лугу. При таких условиях неизбежно должны были выработаться определенные случаи, когда оба пола сходились для совместного времяпрепровождения. Естественно, что это происходило ночью, притом в каморке девушки, так как только ночь освобождала парня и девушку от работы, а в ее каморке парень всегда мог застать девушку. Так приспособилось в горных местностях естественное, иным путем не осуществимое желание совместного общения полов к главной цели крестьянского брака, превратив обычай в прочный и долго существовавший институт.
Мы выше упомянули, что обычай «пробных ночей» и «ночных визитов» жил преимущественно среди крестьянства. В самом деле он не ограничивался одним только крестьянством, а был распространен в XV и XVI веках также и среди городского бюргерства, и притом, по-видимому, во всей Европе. Один хронист сообщает, что итальянские горожанки разрешали своим возлюбленным «пробные ночи», причем те, однако, должны были воздерживаться, и что даже патриции не видели в этом ничего предосудительного. О существовании того же обычая в Северной Франции говорит одно старофранцузское стихотворение, в котором обсуждается следующее: одна дама разрешила возлюбленному провести с ней ночь, но в полном воздержании. Вопрос гласит: кто из них приносит большую жертву?
О существовании этого обычая в Германии мы имеем самые точные и надежные сведения, так как они запротоколированы судебным производством и касаются известных исторических лиц. Речь идет о разбиравшихся на суде претензиях к Варваре Лёффельгольц, впоследствии жене знаменитого гуманиста Виллибальда Пиркхеймера, ее первого возлюбленного Зигмунда Штромера.
В этом любовно-брачном деле, о котором мы имеем превосходный этюд, написанный нынешним хранителем городской библиотеки в Нюрнберге Эмилем Рейке, напечатавшим и объяснившим эти документы, речь шла о том, что истец, Зигмунд Штромер, требовал выполнения брачного обещания, данного ему Варварой Лёффельгольц. Прежняя его возлюбленная потом, однако, раздумала и отрицала это обещание. Так возникло довольно продолжительное дело, в котором с обеих сторон были выдвинуты в широком объеме мнения компетентных лиц. Самое ядро спора для нас безразлично, зато тем важнее то, что во время этого процесса обстоятельно обсуждались и «пробные ночи», имевшие место между влюбленными. Именно в одну из таких ночей Варвара будто и дала обещание выйти замуж. Об этих ночах Рейке сообщает на основании документов: «Варвара должна была признаться, что она впускала истца по ночам в свою комнату, и, хотя она и утверждала, что он первоначально бывал у нее не более двух часов, ей было доказано, что она провела с ним по крайней мере шесть целых ночей. Обвиняемая не отрицала этого, но заявила, что ничего предосудительного в эти ночи не совершалось.
Павел Имгоф и его жена – близкие родственники Варвары, в квартире которых она принимала визиты Зигмунда Штромера, – спокойно входили в комнату по наивному обычаю времени, садились к ней на постель и спали в одной комнате с ней и с истцом. Один из молодых супругов, по-видимому, даже всегда присутствовал при ночных визитах Штромера в качестве блюстителя приличия. Этот вывод можно сделать из того, что Урсула Имгоф заявляла, что получила ключ от комнаты Варвары от нее самой. Впрочем, она их часто оставляла и одних».
Прибавим в виде пояснения, что все эти ночные интимные посещения происходили в доме Гольцшуера, в одном из самых знатных патрицианских домов в Нюрнберге. Мартин Гольцшуер был дядей сироты Варвары Лёффельгольц, а Павел Имгоф был его зятем, и в его доме молодые жили некоторое время. Прибавим далее, что в самом факте этих интимных ночей ни суд, ни компетентные лица не видели ничего предосудительного, и так как жалоба Зигмунда Штромера осталась без последствий, то они, стало быть, из этого не делали вывода, что Варвара Лёффельгольц имела намерение впоследствии выйти за него замуж.
Этот запротоколированный факт не оставляет никакого сомнения в том, что интересующий нас обычай был известен и весьма распространен и среди бюргерства. Из актов процесса мы видим, что подробности его здесь те же, что и у крестьянства. Только вступление носило у бюргерства менее романтический характер, так как любовник приходил не через окно под крышей и не какими-нибудь другими опасными для жизни путями, а в худшем случае черным ходом.
