В Индийской земле купцов поселяют на постоялых дворах. Варят гостям служанки, и постель стелют служанки, и спят с гостями.
– Какая страна! – воскликнул изумлённо Емеля. – Но далеко: лететь туда надо на ковре-самолёте, на метле не долетишь. А я боюсь летать – голова закружится.
– Емеля! На современном реактивном ковре-самолёте не страшно, и голова не закружится. Мои вельможи всё организуют; тебе только нужно приехать в аэропорт.
– Мне неохота.
Царь долго уговаривал Емелю и уже стал нервничать, сердиться, ругаться.
– Царь-батюшка Ваше величество, не злите его, – сказал Силубруб, тревожно поглядывая на печь, где рядом с Емелей лежала хорошо знакомая дубина.
– Царь-батюшка Ваше величество, – встрял Сйабуч, – не уговаривай ты его! С выборами мы уже всё уладили, всё будет нормально – деньги есть. Осталось найти подходящую коробку. Хорошо подошла бы коробка от ксерокса, но в нашем царстве ксероксов нет, и коробок, стало быть, тоже. Послали самолёт за коробкой в Сомали.
– Где взяли деньги? – спросил царь.
– Прислали из-за рубежа, а также друзья олигархи скинулись.
– Олигархи? Молодцы, спасибо.
– А как же? – сказал Сйабуч. – Они уверены, что ты позволишь им так же воровать, как и раньше.
– Да, я своих не бросаю.
– Тятенька царь-батюшка, – сказала царская дочь, – что вы возитесь с этим уродом? Велите отвести его на конюшню и выпороть.
– Хорошо, – сказал тихо Емеля. – За выпороть – ладно, но за урода ответишь… По моему хотению, по щучьему велению, пусть царская дочь в меня влюбится, а ты, печь, ступай домой.
Печка, последний раз пыхнув клубами пара и чадя сизым угарным дымом, отправилась домой.
Сердце царевны сладко ёкнуло и запело. Пело громко; всем было слышно, как оно поёт. Оно пело частушку на злободневную для царевны тему:
– Всё б я пела, всё б я пела,
Всё б я веселилася,
Но одно меня задело —
В дурака влюбилася.
Царевне захотелось догнать Емелю, прижаться к нему, согреться у него на груди. Она влюбилась. А Емеля приехал домой, поставил печь обратно в избу и продолжил лежать-полёживать.
Во дворце, тем временем, переполох – царевна задурила.
– Емелю хочу! Емелю хочу! Я люблю его.
– Да что ты, чадо, – вразумлял её царь, – зачем тебе сдался этот дурак? Посмотри, сколько во дворце умных и красивых вельмож да бояр.
– Они все умные, да козлы! – кричала царевна. – Емеля лучше всех. Приведите ко мне Емелю! Жить без него не могу!
Все дворовые и даже вельможи были обеспокоены: они боялись гнева царевны. Она имела большое влияние на царя, с её подачи снимались и назначались министры и другие высокопоставленные чиновники. По сути, она была советником царя. Вскоре царевна вообще заявила: «Хочу замуж за Емелю».
Тут уж вельможи да олигархи и вовсе переполошились.
– Царь-батюшка Ваше величество, – сказал важный вельможа Вокажрок, – это серьёзно, это угроза целостности твоего царства.
– Почему? – не понял царь.
– Потому, что молодожёны потребуют себе полцарства.
– Ну и что? Для дочери мне не жалко полцарства.
– Как это не жалко, – возмутились олигархи, – а мы? Это уже царство не только твоё. Тут много нашей собственности, заработанной честным тяжёлым трудом. Промышленные предприятия, полезные ископаемые, природные ресурсы, авиационные компании, недвижимость и многое другое нажиты вот этими мозолистыми руками.
– Верю, – сказал царь.
А царевна всё куролесила: хочу замуж за Емелю – и точка.
– Если не выдадите меня за Емелю, – угрожала она, – он разорит и сожжёт всё царство.
Дело принимало серьёзный оборот. Испугались и крепко задумались не только олигархи, но и царь. Надо срочно что-то делать. Долго думали, советовались, судили-рядили. Наконец, под давлением олигархов и вельмож царь принял решение.
– Сйабуч, – сказал царь, – доставь мне во дворец Емелю живым или мёртвым.
– Царь-батюшка Ваше величество, да как же я его доставлю, если он не хочет? Это просто опасно для моей жизни.
– Не знаю, ты хитрый: придумай что-нибудь. Например, напои его. Возьми водку из моих запасов.
– Он не пьёт, Ваше величество.
– Как не пьёт? В моём царстве все пьют.
– А он не пьёт – дурак ведь.
– Тогда понятно. Подсыпь ему снотворного в пищу. Мне ли тебя учить?
Сйабуч приехал к Емеле, привёз пряников, конфет, изюму, стал угощать кофиём и подсыпал туда снотворного. Емеля выпил чашку кофия и уснул. Сйабуч погрузил его в свой «Бентли» и привёз во дворец царю. Тем временем, бояре и вельможи приготовили бочку. Они убедили царя, у которого после вчерашнего болела голова, посадить в бочку Емелю и царевну и бросить в море.
– Царь-батюшка, – говорили они, – конечно, тяжело принимать такое решение, но это необходимо в интересах безопасности государства, и это в традициях наших далёких предков.
– В каких традициях? – не понимал царь.
– Вспомни царя Салтана, Ваше величество. Он так же посадил в бочку царицу с сыном и бросил в океан.
– Это было не у нас, – возразил царь, – султаны, шахи – это на Востоке. У нас и океана поблизости нет.
– Не султан, а Салтан, Ваше величество.
– Ладно, не будем спорить. Посадите их в бочку, найдите где-нибудь море и бросьте.
Так и сделали. Посадили Емелю с царевной в бочку, отвезли на самолёте к морю и бросили в пучину морскую. Царь-батюшка сильно расстроился, даже пить не стал, но через некоторое время забыл об этом – некогда было переживать. Надо было расстрелять Верховный Совет, начать войну в Чечне и ещё много важных дел.
Плывёт бочка по морю, кричит и бьётся в ней, как раненая птица, царевна, а Емеля спит уже второй день – слишком большую дозу снотворного дал ему Сйабуч. Второй день толкает и тормошит его царевна, пытаясь разбудить, но тщетно. И вот, наконец, к исходу второго дня Емеля проснулся.
– Где я? – спросил он. – Тесно, как в маршрутке, – ни разогнуться, ни ноги вытянуть.
– В бочке мы, Емеля, – сказала царевна. – Нас олигархи и мой тятенька, чтоб они все издохли, посадили в бочку и бросили в море. Ничего с собой не дали – ни духов, ни косметики, ни денег. И бочка дырявая – дует. Телевизора нет, интернета нет, мобильник уже разрядился. Что будем делать, Емеля? Скучно, делать нечего, даже почитать нечего, да и темно.
– Не горюй, царевна – что-нибудь придумаю.
– Емеля! А давай с тобой сделаем это.
– Не могу я делать это в экстремальных антисанитарных условиях – неудобно, да и не венчаны мы.
