С чего бы начать объяснения?
– Ну, для начала, ты слишком чопорна. Выросла, наверное, в идеальном стандартном доме, ничем не выделяющемся на фоне соседских, – начинаю я, вспоминая черную плесень на потолке у себя в детской. – Родители покупали тебе все, о чем бы ты ни попросила, и ты ни в чем не нуждалась. Судя по твоим идиотским плиссированным юбкам… – Стараюсь не обращать внимания на то, как плотно ее наряд облегает округлые бедра. – Ну, кто так одевается в восемнадцать лет?
Обалдело раскрыв рот, Тесса делает шаг мне навстречу, и я невольно отступаю. В ее глазах – настоящая буря, и у меня, похоже, проблемы.
– Ты обо мне ничего не знаешь! Козел снисходительный! Жизнь у меня была совершенно другая. Отец-алкоголик бросил нас, когда мне было десять, а мать надрывалась на работе, чтобы я могла пойти в колледж. В шестнадцать я сама пошла работать, чтобы оплачивать счета. И знаешь, мне нравится так одеваться… – кричит она. – Уж прости, что не наряжаюсь как шалава, как все девчонки из твоего круга! Для человека, который так упорно старается выделиться среди других, ты слишком суров к тем, кто отличается от тебя!
Сказав это, она разворачивается к двери.
Неужели правда? Эта девочка-перфекционистка – из тех детей, которым пришлось слишком рано повзрослеть? Если так, то почему она всякий раз при виде меня улыбается?
Это я-то суров? Сама назвала девчонок в откровенных платьях шалавами. Она смотрит на меня, ждет реакции, но я молчу. Ее тирада меня оглушила.
– Знаешь, не хочу я с тобой дружить, – успевает сказать Тесса, не дав мне выйти из ступора.
Она берется за ручку двери, а я вспоминаю о Сете, моем первом друге. Его семья тоже бедствовала, но однажды умер его забытый дедуля, и им нехило привалило деньжат. Свои заношенные кроссы он сменил на белые, с лампочками в подошве. Мне они понравились, и я попросил у мамы на день рождения такие же. Мама грустно улыбнулась, а утром в день рождения протянула мне обувную коробку. Я так торопился распаковать ее, ожидая увидеть внутри кроссы с лампочками, а в коробке лежала пара обычных кроссовок, без этих драных огоньков. Мама расстраивалась, и я не понимал почему; со временем, однако, мы с Сетом играли все реже… В конце концов я стал видеть его лишь тогда, когда он проходил мимо нашего дома с новыми друзьями, и у всех у них были кроссы с подсветкой.
Сет был моим первым и последним другом, и без дружбы жизнь стала намного проще.
– Ты куда? – спрашиваю у Тессы, у той, что решила, будто мы можем подружиться. Она, смущенная – как и я, – останавливается.
– На остановку. Сяду на автобус, уеду и больше никогда и ни за что сюда не приду. Хватит, я даже пытаться не буду с вами поладить.
Чувствую себя полным говном. С одной стороны, мне ее ненависть на руку. С другой… надо же мне ей понравиться, чтобы трахнуть ее.
А вот уж когда я выиграю пари, пусть ненавидит меня сколько влезет.
– Поздно одной на автобусе кататься, – говорю я. Если учесть, как она выглядит и сколько выпила, с ее стороны чертовски глупо идти сейчас до остановки.
Она резко оборачивается, и в ее глазах я вижу слезы.
– Тебе ведь на самом деле плевать, что со мной будет? – со смехом качает головой Тесса.
– Я и не говорю, что мне не плевать… Я просто предупреждаю: опасно ходить сейчас одной.
Смотрю на книжную полку, мысленно сравнивая Тессу с Кэтрин, главной героиней романа, который она читала, когда я вошел. Они обе похожи: угрюмые и зазнавшиеся. Элизабет Беннет – такая же, норовит сказать что-нибудь громкое. Мне это нравится. Студентки сегодня уже не те пошли, какие-то неживые.
– Что поделать, Хардин, выбора у меня нет. Все пьяны.
Она снова начинает плакать.
Я немного добрею. Почему она плачет? Она вообще хоть когда-нибудь не грустит?
Пытаюсь развеселить ее единственным известным мне способом – сарказмом.
– Ты всегда на вечеринках плачешь?
– Только на тех, наверное, где есть ты. А раз уж на других мне бывать не приходилось…
Тесса открывает дверь, переступает порог, затем, споткнувшись, хватается за край комода.
– Тереза… – слишком мягко произношу я. – Ты как? Все хорошо?
Тесса кивает. Она смущена, зла и привлекательна. Но больше, конечно, зла.
Да какое мне дело, все ли с ней хорошо? Она пьяна, ей плохо, и черта с два я стану пытаться обскакать Зеда. Не хочу, да и она не соображает – это будет нечестно.
– Может, присядешь на пару минут? Потом иди себе на автобус, – предлагаю я. Вдруг мне такая любезность зачтется?
– К тебе ведь нельзя… – Голос у нее тихий, в нем отчетливо слышно любопытство. Тесса присаживается на грязный пол. Знала бы, что эти полы повидали!..
Запоздало замечаю, что губы мои расползлись в улыбке. Тесса, кивнув, икает, как будто ее сейчас вырвет.
– Смотри, не наблюй мне тут, – предупреждаю.
Сблюет – заставлю все убирать.
– Мне бы водички, – просит Тесса.
– На, – протягиваю ей свой стакан.
Оттолкнув его, она раздраженно закатывает глаза.
– Я же воды просила, а не пива.
– Это и есть вода. Я в завязке.
– Вот умора, – фыркает Тесса. – Ты же не станешь тут сидеть и нянчиться со мной?
Еще как стану. Не подумаю оставить ее тут одну, чтобы она ковырялась в моем бардаке и блевала на мои книжные полки.
– Кстати, я и правда останусь тут с тобой и буду нянчиться. Ты первый раз в жизни напилась, а еще у тебя есть дурная привычка лапать мои вещи, пока меня нет рядом.
Присаживаюсь на кровать, а Тесса осторожно делает глоток из стакана. У нее, поди, «вертолеты». Бедняжка. Пристально слежу за тем, как она допивает воду, как закрывает глаза, как облизывает потом губы и бурно дышит. Она не замечает моего взгляда, а я стараюсь не слишком задумываться, почему вообще на нее вылупился.
Она для меня сплошная загадка, которую до одурения хочется разгадать.
Снаружи вроде все просто: блондинка, не модель, но красивая, а судя по правильной манере речи, часами не отрывается от книжек. Однако темперамент и привычка дуться заставляют поинтересоваться, что же скрывается под оболочкой.
– Можно задать вопрос? – не подумав, говорю я. Улыбаюсь и чувствую, что выгляжу дурак дураком.
– К-конечно, – запинаясь, отвечает Тесса.
Ну, и о чем ее спрашивать?! Я-то полагал, она меня ко всем хренам пошлет.
Ладно, есть один простенький вопросик.
– Чем после учебы займешься?
Да, надо было задать более личный вопрос, выяснить нечто, что поможет обойти Зеда.
Тесса думает, постукивая пальчиком по подбородку.
