Я в десятый раз убираю с ее лица волосы.
– Ты вроде собиралась состричь эту львиную гриву? – нагло спрашиваю я, слегка отодвигаясь в сторону. На прошлой неделе она заявила, что пострижется налысо, чтобы что-то там доказать… Что – не помню.
В парке сегодня почти никого, и смех Триш разносится между деревьев. Мы сюда часто приходим, а вот Кен так занят, что с нами его почти не бывает.
– Я думала об этом, но мне и так весело, – отвечает Триш и колбаской подкатывается ко мне. Закидывает пряди мне на лицо. Они пахнут цветами и немного мятой. Этот запах не может оставить меня равнодушным. Триш тем временем закидывает ногу мне на колени.
Мне бы отодвинуться, но я не тороплюсь. Хорошо так лежать.
– Что, если бы детки рождались сразу с длинными волосами?
Хотя вопрос, казалось бы, она задает наугад, я ему не удивляюсь. Вопросы у Триш Пауэлл всегда такие: а что, если то?.. что, если сё?.. В этом она вся, и я нахожу такую привычку одновременно странной и забавной. Триш совсем не похожа на других девочек в школе – даже на студенток местного универа. Когда мы только познакомились, я сразу приметил ее непослушные волосы, и вот этим вторником они причиняют мне массу неудобств.
– Неужели мы затем и прогуляли школу – обсудить, что было бы, если бы дети выходили из маминых утроб с волосами, как у рокеров? – спрашиваю я.
Открыв глаза, перекатываюсь на живот, чтобы получше присмотреться к Триш. Так и хочется соединить веснушки у нее на лице, провести между ними линию пальцем, и чтобы Триш жмурилась от удовольствия.
– Нет, – хихикает она, – не за этим, наверное.
Проследив за ее взглядом, вижу скользящую по траве тень. Кен присаживается рядом, смотрит на Триш, и его взгляд постепенно светлеет.
Стоит Триш улыбнуться, и он уже выглядит так, словно выиграл в лотерею. Не знаю, замечает ли Триш, как Кен на нее заглядывается. Я заметил и притворяюсь, что изнутри меня не жжет кислотой.
Все знают: из нас двоих Кен – лучший.
Солнце начинает припекать, и я встаю, прикрыв глаза ладонью.
– Ладно, мне пора… Свидание.
Сказав это, вытираю ладони о джинсовые шорты. Моя кожа смотрится смуглой на фоне выцветшего синего цвета. Удивительно, как я сумел загореть. Должно быть, все потому, что мы с Триш часто гуляем.
Триш, закатив глаза, ругается. Пухлые, как яблоки, щеки Кена наливаются краской. Волосы у него отросли, свисают сзади неопрятными патлами. Под карими глазами темные круги – все от того, что он как одержимый учится, готовится поступать на юрфак. Кен Скотт самый прилежный ученик среди наших сверстников. Ума не приложу, как мы вообще с ним сдружились. Триш вроде немного прилежней меня. Она – как фейерверк и солнце и в то же время спокойная, как камень. Знает, когда можно уйти в отрыв, а когда следует быть осторожной и умной. Это в ней всегда мне нравилось.
– Можно тебя на минутку? – обращается ко мне Кен и подходит. Он выше меня на несколько дюймов. Кивнув, я жду, что он скажет, но Кен стреляет взглядом в сторону Триш. Ясно, разговор не для ее ушей. Жестом приглашаю отойти в сторону, и Кен отводит меня шагов на двадцать, к старой металлической лавке. Присаживается и хлопает рядом по сиденью.
Уж больно он серьезный сегодня. Мимо проходит, взявшись за руки, молодая пара. Кен ждет, пока они удалятся. Мое волнение тем временем только усиливается.
– Хочу поговорить с тобой, – произносит наконец Кен и хмурится, отчего выглядит старше своих семнадцати лет.
– Ты ведь не умираешь, а? – толкаю его плечом.
– Нет, нет, – мотает Кен головой. – Не дождешься.
Он как-то нервно хихикает.
Чего это он напрягся? Чего тянет, не говорит?
– Я хочу просить Триш быть со мной, – одним духом выпаливает Кен.
Мне тут же хочется запихнуть эти слова ему обратно в глотку. Лучше бы он сообщил, что умирает. Ну, или не умирает, а что-нибудь в этом духе.
– Быть… с тобой? – едва сдерживаясь, переспрашиваю я.
– Да, – закатив глаза, отвечает Кен. – Быть моей девушкой, тормоз ты этакий.
Хочется сказать, что это нечестно. С какой стати он попросит ее первым? Хочется сказать: дай ей выбор. И вообще, она должна быть моей.
– Зачем ты мне говоришь? – спрашиваю.
Откинувшись на спинку скамьи, мой друг кладет руки на колени.
– Хотел убедиться… – начинает он, однако не договаривает.
В тот момент, когда он умолкает, мне приходит в голову, что я перед выбором: быть честным или позволить другу быть счастливым. Выбрать можно лишь одно из двух.
Я с улыбкой выбираю счастье друга.
Когда Триш приняла предложение Кена, я не удивился, но, сказав, что я не питал толику надежды на ее любовь ко мне, я бы солгал. Стабильность ей нравится куда больше, и весь следующий год я смею думать о Триш только как о девушке моего лучшего друга. Порой, когда Триш и Кен целуются при мне, она оглядывается, как бы ища у меня одобрения. И я храню искру надежды, отчего год тянется мучительно долго. Когда я трахаюсь, то думаю о ней. Целуясь, ощущаю вкус ее губ.
Надо остановиться.
Поначалу это дается легко: перестаю сравнивать с Триш девчонок, с которыми встречаюсь, она больше не держит меня за руку на прогулках. Я теперь вижу мир иначе, не думаю все время о Триш как о связи с домом, а она меня больше здесь и не удерживает. Больше меня ничего не держит.
Я перерос Хэмпстед, и мы оба с ней это знаем. Даже в местной пекарне с подозрением отнеслись к моему поведению, ведь я и за сладостями перестал заходить.
Внезапно мне захотелось посмотреть мир, выбраться за пределы города. Переехать в Штаты, подальше от тупых приятелей, у которых нет планов на будущее, и еще дальше от близких мне людей, влюбленной парочки. Я в компании – пятое колесо, и мне не сидится на месте. В моем окружении все уже пустили глубокие корни, открыли счета в банках и поступили учиться. Я даже вижу, как в будущем мои товарищи устраиваются на первую работу – причем на ту же, что и родители. Они и не хотят смотреть шире, выбрать нечто иное.
Триш стала одной из них. Прежде ее так заводили гуманитарные науки, и вот она уже пропускает занятия. Они с Кеном поселились в небольшой квартирке напротив кампуса. Кен много работает, буквально не вылезает из-за учебников. Триш ему теперь даже не девушка, а скорей мамочка. Каждый вечер заводит ему будильник, стирает и гладит вещи. Готовит кофе и завтрак, упаковывает обед. Потом встречает вечером, кормит горячим ужином и остается совершенно без внимания, ведь Кен поглощен книгами… Триш больше не дитя цветов, не фонтанирует энергией и не любит риск. Она женщина, измученная непосильным трудом и недосыпанием. Ее усилиями маленькая квартирка столь же чиста, сколь и мала, а Триш еще умудряется привносить в нее нотку уюта. Она даже котенка с улицы взяла в дом. Назвала его Гат, в честь одного из моих любимых героев. Кену, похоже, наплевать – и на кота, и на кличку.
