– Почему папа тебя сразу домой не забросил? Ты бы так скорее вернулась, – говорю я, повысив голос.
– Я тогда еще не устала… – Оливия пожимает плечами; мое время для нее вообще ничего не значит.
– Да что за хрень! – Мотаю головой и прячу лицо в ладони.
– Не ругайся при ребенке! – прикрикивает на меня сестра.
Со стоном вывожу машину обратно на дорогу. По пути к дому Оливии мы обе молчим. Сестра ведет себя так, будто вины за ней нет, а я слишком зла, чтобы говорить с ней. Достало, и что хуже всего – Сьерра ревет так, словно хочет криком распилить мне мозг надвое.
Ненавижу свою жизнь.
Когда наконец приезжаем, Оливия благодарит, что я ее подбросила, а я и не думаю зайти к ней в новый дом. Она, собственно, и не приглашает – и то хорошо. Дом Оливии и ее мужу Роджеру наверняка помогли купить предки. Муж у Оливии – тихоня, при моих не больно-то разговаривает. Наверняка Оливия просит его помалкивать. Она, сто пудов, всех инструктирует перед знакомством со мной.
Не хочу заглядывать к ним, но надо в туалет, а до родителей ехать еще четверть часа. Все-таки захожу в дом и сразу чую сильный запах корицы. У Оливии в каждой комнате по ароматическому светильнику.
Роджер сидит в гостиной на диване. В одной руке у него пульт дистанционного управления, на коленях – ноутбук. При виде нас он улыбается жене и вежливо спрашивает, как у меня дела. Отвечаю: по-старому, – хотя не могу припомнить, когда же я виделась с ним последний раз.
После неловкого обмена вежливостями Оливия объявляет, что надо уложить дочку, и, прихватив плюшевого мишку и бутылочку, отправляется наверх. Роджер на меня почти не смотрит, когда я прохожу мимо – глядя по пути на идиотские фотки на полке над фальшивым камином. Затем Роджер встает и проходит в кухню. Стремается меня.
В коридоре на стене висит большая фотография в металлической рамке: Оливия и Роджер в день свадьбы. Моя сестра такая идеальная: прическа, макияж… платье просто прекрасно. Мягкий шелковистый подол изящно касается земли. Оливия – точно принцесса, созданная для этого платья.
Свадебное платье сестры – точная противоположность тому, что я присмотрела для выпускного. Мое пошито из черного хлопка, лиф плотно облегает тело, а кромка звездообразной юбки отделана кружевным тюлем. Это платье я уже не куплю, спасибо Оливии. Жаль, что в день ее свадьбы у меня не было при себе банки черной краски.
На следующем фото Роджер обнимает за живот беременную Оливию.
Она лишила меня платья на выпускной, а я лишу ее свадебного платья.
Захожу в кухню. Роджер зарылся в холодильник, и я, чтобы привлечь его внимание, стучу по каменной стойке. Когда он оборачивается, тяну за ворот футболки, откровенно оголяя груди. Роджер давится слюной и кашляет.
Улыбаюсь. Они с моей сестрой после рождения Сьерры еще точно не трахались.
– Извини.
Накручиваю локон на палец, а Роджер старательно отводит взгляд, лишь бы не скользнуть им вниз, по моим ногам в сетчатых колготках.
– Привет, – говорю я, приближаясь.
Сердце вот-вот выскочит из груди. Сама не понимаю, какого хрена творю, но с меня хватит. Бесит, что Оливия такая идеальная, ей все достается; так пусть лишится даже того, что принадлежит ей. Особенно милого и верного, как щеночек, мужа.
– Т-ты что делаешь, Стефани? – спрашивает заметно побледневший Роджер.
– Так, разговариваю.
Задираю подол юбки до самого пупка, показывая кружевные трусики. Роджер пятится и ударяется в шкафчики.
– В чем дело? – спрашиваю и смеюсь. Внутренности завязались узлом, я в любой момент готова хлопнуться в обморок, но в то же время чувствую себя поразительной и могущественной. Должно быть, адреналин, и мне это нравится. Хочется продолжения. Подхожу ближе к Роджеру, тяну за «молнию» на кофте.
Роджер прикрывает руками глаза.
– Стефани, прекрати.
Твою мать, он и впрямь верный щеночек. Моя ревность разгорается жарче.
– Да брось, Роджер, хватит…
– Стефани! – Голос Оливии гремит на всю кухню. – Какого дьявола?!
Она стоит в дверном проеме, опираясь на косяк. На ней фланелевая пижама с голубой окантовкой. Сестра в бешенстве.
– Роджер? – обращается она к мужу.
– Детка, я сам не понял, что произошло. Она пришла, раздевается тут… – Он вскидывает руки, как бы умоляя супругу раскрыть глаза и увидеть, что за шалава ее младшая сестренка.
Оливия взглядом чуть не прожигает во мне дырку.
– Убирайся, Стефани!
– Ты меня даже не спросила, правда ли это!
Закидываю сумку на плечо и отдергиваю юбку.
– Знаю я тебя, – как ни в чем не бывало говорит сестра. Она? Знает меня? Она меня вообще не знает. Знала бы, не вела бы себя как коза эгоистичная.
– И?.. – Смотрю на Роджера. Тот пятится, как от змеи. Типа, у него есть право меня осуждать. Хотя если бы не боялся, что сестра нас застукает, поставил бы меня раком у блестящей кухонной стойки.
– Ладно, ты приставала к моему мужу? – спрашивает Оливия. Губы у нее дрожат, она едва не плачет. Мне следует все отрицать, обвинить Роджера. Он такой жалкий, что Оливия мне поверит. Я тоже умею расплакаться при желании.
Ой, да ладно вам…
– Стерва ты избалованная! – кричит Оливия. Роджер подскакивает к ней, обнимает.
Это я-то стерва избалованная? Издевается? Вечно ей все, а мне – хрен. Надоело уступать! Пусть спасибо скажет, что я чего похуже не выкинула. А ведь могла бы ранить их куда как больнее. Сама себе удивляюсь, какие мысли в голову лезут… и мне они нравятся.
– Убирайся, Стефани. – Оливию трясет, и Роджер гладит ее по рукам, пытается успокоить.
Ну и ладно, уйду. Все равно мне скоро не придется больше мириться с таким поганым отношением.
Скоро я поступлю в колледж.
Там я во всем стану первой.
Часть вторая. Во время
Хардин
Он заблудился, не думал о будущем. Слишком уж сильно привык к новому окружению; даже акцент вроде бы начал стираться. Он свел повседневное существование к замкнутому кругу ежедневных рутин, реагируя и действуя всегда одинаково, с одними и теми же последствиями. Женщины сменяли одна другую: сары, лоры, вовсе без имени…
Разве могло и дальше так продолжаться?
В первую неделю нового учебного года он повстречал ее. Неведомая и непреодолимая сила поместила эту девушку в кампус. Судьба знала, кто он, какая у него репутация, какие намерения. И вот он задумал украсть очередную невинность, разрушить жизнь еще одной девушке. На сей раз все будет не так плохо, говорил он себе. Девушка пострадает не сильно. Все получится проще, невиннее, веселее.
