– Нет, конечно. Просто вчера я был очень занят, ты уж меня извини.
– Как оказалось, этот Джи Пи вовсе не наш Джи Пи, тем не менее я рада, что мы познакомились. Он курирует в библиотеке всевозможные программы и мероприятия и пообещал нам любую помощь.
– Замечательно, – кивает Гэвин. – Жаль, конечно, что парень – не сын Руби. Я знаю, ты на это очень надеялась.
– Ничего страшного, – пожимаю я плечами. – Наш Джи Пи где-то здесь, и я его найду. Я не намерена сдаваться так быстро.
Я усаживаюсь в одно из кресел. Гэвин пристраивается рядом.
– Вчера утром в ресторан заезжала Адрианна, – говорит он.
Мое сердце замирает.
– Привозила мне на подпись бумаги.
– Какие бумаги?
– Ты же знаешь, она продает мне свою половину ресторана.
– И что, вы уже с этим покончили?
– Да, – улыбается он. – Это пробило серьезную брешь в моих сбережениях, зато теперь я единственный владелец «Антонио».
– Интересно, и какие чувства ты сейчас испытываешь?
– Мы приняли правильное решение, – вздыхает он. – И все же это был печальный день. Адрианна не меньше меня любила ресторан. Ей нелегко было попрощаться с «Антонио».
– Знаешь, я никогда не спрашивала, почему вы назвали это место «Антонио». Должно быть, посчитала, что так звали кого-то из родственников Адрианны.
– А я тебе не рассказывал эту историю? – с улыбкой спрашивает Гэвин.
– Нет.
– Это Руби нам помогла.
– Руби?
– Да, – кивает он. – Мы тогда только открылись и никак не могли договориться насчет названия. Спорили с Адрианной день и ночь. Видимо, это было первым сигналом о том, что наши отношения обречены, – усмехается он. – Как-то раз к нам заглянула твоя тетя. «Как вы хотите назвать ресторан?» – спросила она. Мы признались, что не можем придумать ничего подходящего. Тогда-то она и предложила нам имя «Антонио». Мы с Адрианной переглянулись и решили согласиться.
– Ну конечно, Антонио! – восклицаю я. – Ей хотелось увековечить таким образом имя Энтони, мужчины, которого она любила всю свою жизнь.
– Надо же, – замечает Гэвин, – а мне это и в голову не пришло.
– У тетушки было много секретов.
– Как и у ее племянницы, – подмигивает он мне.
– О чем это ты?
В ответ он пожимает плечами.
– Просто я еще многого не знаю о тебе. – Гэвин хмурится и нервно смотрит на часы. – Джун, я хочу тебе кое-что сказать. Это очень важно.
– Что такое? – с удивлением спрашиваю я.
Но он не успевает ответить. В дверях появляется моя мама. Одета она в свободные брюки и футболку, а волосы затянуты на затылке в хвостик. Выглядит она не по возрасту молодой. В свое время, когда я училась в старших классах, все принимали ее за мою старшую сестру. Она при этом счастливо улыбалась, я же с трудом скрывала раздражение. Ей было всего двадцать, когда она меня родила. Она и сейчас не выглядит на свои годы, и это несмотря на бурную молодость.
– Прошу прощения, что опоздала, – говорит она Гэвину. – Пропустила свой автобус. По-моему, мы договаривались на три?
Я в недоумении перевожу взгляд с Гэвина на маму.
– Вы что, знакомы?
Гэвин встает и уступает маме место. И чего прикажете ждать от этой встречи? Я пытаюсь перехватить взгляд Гэвина, но тот упорно не желает смотреть в мою сторону.
Мама заметно нервничает – это заметно и по выражению ее лица, и по напряженной фигуре.
Наконец она решается взглянуть мне в лицо.
– Я приехала, чтобы поговорить о твоей сестре, Джун.
Теперь уже я отвожу взгляд. Сколько раз мне ей повторять, что я слышать не желаю про Эми?
Неожиданно в разговор вступает Гэвин.
– Джун, твоя сестра больна. Она пыталась тебе об этом сообщить, но ты не пожелала с ней разговаривать. Тогда она позвонила мне.
– Но как она…
– Она меня узнала. Как-то раз она зашла в «Синюю птицу», но тебя не было дома. И она заглянула в ресторан.
– Что значит больна?
Да у нее просто грипп. Или простуда. Ничего страшного. Я вспоминаю, как ухаживала за Эми, когда у мамы был очередной загул. Сестра лежала с температурой, а я видела на картинке, как мама-медведица давала своим простывшим медвежатам леденцы. Тогда я опустошила свою копилку, сбегала в магазинчик и вернулась домой с жестянкой вишневых леденцов. Эми это «лекарство» очень понравилось.
– У нее рак груди, Джун, – говорит мама. – Я и сама только недавно узнала об этом. Эми не хотела нас беспокоить. Но теперь и ты должна знать, иначе будет слишком поздно.
Меня охватывает странная слабость. Колени подкашиваются, и я опускаюсь в кресло.
– Не может быть, – повторяю я. – Этого не может быть.
– Джун, это еще не все, – говорит мама. – Эми беременна. У нее была возможность прервать беременность, но она отказалась. Решила доносить ребенка, хотя это и не оставляло ей никаких шансов. Теперь у нее уже метастазы в костях.
– Нет, – качаю я головой. – Как такое может быть? Почему ее нельзя спасти? Есть же химиотерапия, облучение, операции, наконец. А как насчет малыша?
– У Эми будет девочка, – сквозь слезы говорит мама. – С ней должно быть все в порядке. Но не с Эми. На следующей неделе онкологи переведут ее в отделение, где делают кесарево сечение. После этого счет пойдет на дни.
Теперь уже я не в силах справиться с рыданиями.
– Она пыталась сообщить тебе, Джун, – замечает мама.
Гэвин кладет руку мне на плечо.
– Позапрошлым вечером я ездил к ней в больницу, – говорит он. – Поэтому меня и не было в ресторане. Джун, она очень хочет тебя видеть. Просто умоляет о встрече.
Я выпрямляюсь и утираю слезы.
– Я не читала ее писем, до того была зла на нее. Я и сейчас еще зла. Но теперь… теперь…
– Может, стоит простить ее, Джун? – шепчет мне Гэвин. В его словах мне слышится голос Руби. Такое чувство, будто это она умоляет меня простить сестру – простить, пока еще не поздно.
– Я не знаю, что между вами произошло, но она твоя сестра.
– Ты прав, – слезы градом катятся у меня по щекам.
– Поедем со мной в больницу, – предлагает мама. – Ты сама скажешь ей обо всем. Пока еще не поздно.
Гэвин вытаскивает из кармана ключи.
– Моя машина стоит за домом, – говорит он. – Мы можем ехать прямо сейчас.
– Хорошо. – Я решительно поднимаюсь с кресла.
Я запираю магазин, и мы с мамой спешим за Гэвином к задней двери. По пути в больницу я вновь вспоминаю тот день, который раз и навсегда изменил мою жизнь.
