Религия есть вера в постулированную сверхъестественную сущность, свидетельств существования которой наши чувства не могут дать, но которая привлекается для объяснения того, о чем свидетельствуют наши чувства.
Это определение обладает двумя достоинствами: вера в сверхъестественное действительно является наиболее распространенной характеристикой религии; объяснение, как мы увидим ниже, принадлежит к главнейшим причинам возникновения и ранних функций религии. Большинство религий постулируют существование богов, духов и других агентов, которых мы именуем сверхъестественными, потому что они или следствия их существования не могут быть восприняты непосредственно в материальном мире. (В этой главе я неоднократно буду употреблять термин “сверхъестественный” в нейтральном смысле, без тех уничижительных коннотаций, которые иногда ассоциируются с этим словом.) Многие религии заходят дальше и постулируют существование целого параллельного сверхъестественного мира — царства небесного, ада или другого потустороннего мира, куда мы попадем после своей смерти в мире материальном. Некоторые верующие настолько убеждены в существовании сверхъестественного, что утверждают, будто видели, слышали или ощущали духов или привидения.
Однако я скоро понял, что мое определение неадекватно, и причины этого также показательны. Вера в сверхъестественные сущности характеризует не только религии, но и феномены, которые счесть религиозными нельзя: такие как вера в фей, привидения, эльфов, НЛО. Почему вера в богов соответствует религии, а вера в фей — нет? (Намекну: те, кто верит в фей, не собираются в определенный день недели для совершения ритуалов, не относят себя к сообществу верящих в фей, не отделяют себя от не верящих в фей и не проявляют готовности умереть, защищая свои верования.) Напротив, некоторые движения, которые всеми признаются религиями, не предполагают веры в сверхъестественные сущности. Многочисленные иудеи (включая раввинов), последователи унитаризма, японцы являются агностиками или атеистами, но все же считают себя и считаются окружающими принадлежащими к какой-то религии. Будда не ассоциировал себя с какими-либо богами и утверждал, что он “просто” учит дороге к просветлению, которую обнаружил.
Большим недостатком моего определения было то, что оно не содержало второго атрибута религии, а именно: она также является социальным движением людей, считающих себя разделяющими глубокие верования. Человек, верующий в бога и в длинный перечень доктрин, изобретенных им, и проводящий часть каждой субботы, сидя в комнате в одиночестве, молясь богу и читая книгу, которую он сам написал и никому не показывал, не может быть отнесен к практикующим религию. Самым близким аналогом такого человека были бы отшельники, живущие в изоляции и посвящающие себя молитвам. Однако такие отшельники есть часть общины верующих, передавших отшельнику свои верования и продолжающих его поддерживать и навещать. Мне неизвестны отшельники, которые бы изобрели свою религию с нуля, ушли в пустыню, чтобы жить в одиночестве, и отказались от приношений и посещений. Если бы мне показали такого отшельника, я назвал бы его нерелигиозным отшельником или мизантропом, хотя другие и могли бы счесть его типичным религиозным отшельником, не прошедшим только тест на общительность.
Третьим атрибутом многих религий служат дорогостоящие или болезненные жертвы, приносимые верующими; эти жертвы убедительно демонстрируют другим верующим лояльность жертвователя группе. Жертвовать можно временем: например, прерывать другие занятия пять раз в день, чтобы повернуться лицом к Мекке и помолиться, или проводить часть каждого воскресенья в церкви, или потратить годы, чтобы запомнить сложный ритуал, молитвы и песнопения (возможно, требующие обучения другому языку), или посвятить два года миссионерству (что ожидается от молодых мормонов), или принять участие в крестовом походе, или совершить хадж в Мекку за собственный счет. Жертвовать также можно деньги или собственность, передав их в дар религиозной институции. Можно предложить в дар ценное домашнее животное: пожертвовать Богу собственного агнца (но не пойманное дикое животное: такой дар ничего не стоит). Жертвой может служить собственный телесный комфорт или целостность: можно поститься, можно отрубить себе сустав пальца, совершить обрезание или рассечь пенис вдоль, можно пролить кровь, отрезав себе нос, язык, пенис или какую-то другую часть тела. Все эти дорогостоящие или болезненные публичные демонстрации служат тому, чтобы убедить других верующих в приверженности своей религии и готовности даже пожертвовать жизнью, если понадобится. В противном случае, если бы я просто кричал: “Я христианин!”, я мог бы лгать ради собственной выгоды или ради спасения жизни (как делают некоторые пленники в надежде на пощаду). Если второй и третий атрибуты (социальное движение и дорогостоящие жертвы) представляются мне необходимыми условиями того, чтобы движение считалось религией, сами по себе они достаточными условиями не являются. Существуют нерелигиозные общественные движения, члены которых разделяют глубокие убеждения, требующие от своих сторонников значительных жертв, такие как патриотизм.
Предпоследним атрибутом религии является то, что вера в богов и другие постулированные сверхъестественные сущности имеют практические следствия — регулируют, как людям следует себя вести. Эти правила поведения могут принимать форму законов, моральных кодексов, табу или обязательств — в зависимости от типа общества. Хотя практически все религии имеют подобные правила поведения, это не значит, что правила поведения определяются только религией: современные светские государства, бесчисленные нерелигиозные группы, исповедующие атеистические или агностические взгляды люди тоже обладают собственными правилами.
Наконец, многие религии учат, что сверхъестественные сущности не только награждают добродетельных, выполняющих правила верующих и наказывают злодеев и нарушителей правил, но могут быть побуждены молитвами, приношениями и жертвоприношениями вмешаться в пользу смертных просителей.
Таким образом, религия включает созвездие из пяти атрибутов, значение которых меняется в разных мировых религиях (включая верования традиционных сообществ). Мы можем воспользоваться этим созвездием, чтобы отличить религию от некоторых связанных с нею феноменов, обладающих некоторыми, но не всеми атрибутами. Патриотизм и национальная гордость напоминают религию тем, что являются общественными движениями, отличающими своих последователей от аутсайдеров, требующими жертв (вплоть до жизни) как доказательства приверженности и связанными с ритуалами и церемониями (для американцев, например, это День независимости, День благодарения, День поминовения). В отличие от религии, патриотизм и национальная гордость не предполагают веры в сверхъестественные сущности. Спортивные болельщики, как и верующие, образуют общественные группы приверженцев (например, фанатов бостонских “Ред Соке”), отличные от других спортивных групп (например, поклонников “Нью-Йорк Янкиз”), но не поклоняются сверхъестественным существам, не приносят огромных жертв в доказательство преданности и не устанавливают правил морального поведения. Марксизм, социализм и другие политические движения привлекают группы преданных последователей (как и религия), мотивируют их умирать за свои идеалы и могут иметь обширные моральные кодексы, однако не полагаются на сверхъестественные силы. Магия, колдовство, суеверия, лозоходство (вера в то, что подземные воды могут быть обнаружены с помощью волшебной лозы) предполагают веру в сверхъестественное, имеющую следствия для повседневной жизни. Впрочем, магия, суеверия и связанные с ними феномены не обладают атрибутом в виде преданности общественных групп, сходных с верующими: не существует обществ боящихся черных кошек, которые встречались бы каждое воскресенье, чтобы подчеркнуть свое отличие от тех, кто в опасность черных кошек не верит. Возможно, существует пограничная зона, в которую входят такие движения, как буддизм, конфуцианство, синтоизм, в отношении которых с разной степенью неопределенности обсуждается, являются ли они религиями или философией жизни.
