Ее губы задрожали, она стала что-то шептать. Психиатр наклонилась к ней и прислушалась. Потом выпрямилась и отступила.
– Что она говорит? – спросила Камиль.
– Твердит одно и то же. El diablo… El diablo… – Дьявол.
Мария свернулась калачиком и больше не шевелилась. Ее зрачки снова расширились, губы сжались. Но Камиль не хотела отпускать ее, потому что та знала какую-то часть правды.
Она посмотрела на психиатра, чей мобильный телефон зазвонил. Та быстро на него взглянула и снова сунула его в карман.
– На этом снимке она беременна, а вы мне сказали, что у нее не было детей, – сказала Камиль. – Спросите у нее, куда подевался ребенок, который был в ее животе.
Психиатр стала переводить тихим голосом. Мария Лопес скрючилась еще больше, подтянув колени к самому подбородку. И заплакала. Потом вдруг резко распрямила ноги, выбросив ступни перед собой. Но лягнула только пустоту. Она вскочила с койки, покачнулась и набросилась на Камиль, молотя кулаками куда придется, почти как в замедленной съемке. Камиль схватила ее за запястья, но та продолжала дергаться как бесноватая, била ее по ногам и кричала:
– ¡Me robaron mi niño! ¡Me robaron mi niño!
Через тридцать секунд прибежал санитар и обуздал ее с помощью Камиль. Но она все никак не могла успокоиться, и ее лицо было искажено гневом. Доктор Кастилья вколола ей успокоительное. Через десять секунд она уже спала. Ее уложили на койку.
Камиль перевела дух. Психиатр пригласила ее выйти и закрыла за собой дверь.
– Я сожалею, – сказала она.
– Мария ведь сказала: «У меня украли моего ребенка»?
Кастилья внезапно остановилась в коридоре и попросила у нее фотографию. Камиль протянула ей снимок.
Та бросила на него взгляд и тихо сказала:
– Монахини.
– Это вам говорит что-нибудь?
Кастилья перевернула снимок и прочитала:
– «Мария, Валенсия». Это снято в Casa cuna…
– Что такое Casa cuna?
Та вернула снимок и серьезно посмотрела на Камиль:
– Центр помощи молодым беременным женщинам, таких в Испании много.
Она показала на округлившийся живот Марии.
– Думаю, этот ребенок существует. Предполагаю даже, что как раз это вы и пытаетесь узнать. Кто он, как его зовут? За этим вы и приехали сюда и искали встречи с Марией… так ведь?
– Отчасти да.
Мариса Кастилья поколебалась, потом сказала:
– Пойдемте.
Она направилась в свой кабинет, полистала там толстый справочник и набрала телефонный номер. Поговорила несколько минут по-испански, потом положила трубку.
– Поезжайте сейчас же в Валенсию, это всего в двух часах езды на поезде. Там живет историк по имени Хуан Льорес, о нем много писали в наших газетах. А поскольку один его близкий родственник лечился у нас, я его хорошо знаю. Он согласился с вами встретиться.
Она записала координаты на клочке бумаги и протянула Камиль.
– Возможно, фотография была сделана в Валенсии, в Casa cuna «Санта Исабель». Хуан назначил вам встречу на семь часов вечера, как раз перед входом в это заведение.
– Очень хорошо, но… почему?
– В свое время в Испании разразился скандал, который до сих пор ее сотрясает. Возможно, одной из его жертв была Мария Лопес. Этот скандал связан с похищением детей при франкистах. Поезжайте в Валенсию, Хуан объяснит вам это лучше меня.
44
Список персонала, отправленный из орлеанского Регионального больничного центра, пришел на набережную Орфевр двумя часами раньше, в 15:00.
В РБЦ было почти четыре тысячи служащих, но из них «всего» пятьдесят три человека с инициалами КП или ПК. Люси прикинула, что тип, которого они ищут, должен быть мужчиной, способным перевезти женщину, отрезать ей голову и совершить прочие зверства. Не то чтобы она считала, будто женщина на такое не способна – история легко доказала бы обратное, – но фраза из письма: «Я одарен, верно?» – ясно указывала, что его автор – мужчина.
Поскольку Робийяр занимался чем-то другим, то именно ей пришлось забрать список и первой начать работу над ним. Она сразу же отсеяла всех женщин. Осталось проверить двадцать восемь человек. Это было все еще слишком много.
Дирекция больничного центра потратила много времени, зато поработала на славу. Люси Энебель и Паскаль Робийяр теперь располагали именами, фамилиями, датами рождения, должностями и домашними адресами всех работников центра.
– Четверым из них больше пятидесяти пяти лет, так что я их сразу вычеркнула, – сказала Люси.
– А я бы никого не стал вычеркивать, – откликнулся Робийяр. – Никогда ведь не знаешь наверняка.
Он закрыл текст, с которым закончил работать, и собрался помочь Люси. А она ткнула пальцем в фотографию отрезанной головы.
– КП хвастался своими зверствами. Он был в постоянном контакте с Даниэлем Луазо, и оба предавались маленькой игре типа: «Видал, что я сделал?» Они пытались соперничать, что-то доказывать друг другу. Я плохо представляю себе, чтобы кто-то, кому меньше двадцати, делал подобные вещи, да и после сорока они немного выходят за пределы этой нормы…
– Все это книжная чепуха. Сколько лет было Фурнире? Шестьдесят? Думаешь, это помешало ему играть в доктора?
– Да, но в целом статистические данные подтверждаются. Давай тогда доверимся статистике только на первых порах. Надо продвигаться быстро, это сейчас главное.
– Отлично.
– У меня две группы по возрастному критерию. Те, кто между двадцатью и сорока годами, и остальные. Если берем тех, кто укладывается в этот стандарт, то их шестеро. Пропустим через БЗП?
БЗП, то есть база запротоколированных правонарушений. Люси промокнула себе лоб бумажной салфеткой. Она была вся в поту и изрядно вымотана первым рабочим днем. Несмотря на вентиляторы, крутившиеся на максимальной скорости, воздух в общем зале был спертым. Паскаль Робийяр под диктовку Люси вводил в базу данных имена.
– Ничего, – наконец сказал он. – Все чистые.
– Не повезло.
– Дай-ка мне все-таки и другую группу, нестандартных, как ты их называешь, я тоже гляну.
Пока Робийяр копался в базах данных полиции, Люси сосредоточилась на своем списке. Днем она навела справки о самом РБЦ Орлеана. Он состоял из нескольких частей: кроме собственно больничных корпусов, в него входили лаборатории, центр приема пожилых пациентов, отделения подготовки вспомогательного медперсонала, лечебной гимнастики и массажа, наконец, скорой помощи. Настоящая сеть, раскинувшаяся на нескольких гектарах.
Персонал распределялся между различными больницами и отделами университетского центра. Было трудно, зная лишь должность, вычислить нужного человека, но Люси решила, что речь не может идти о технических службах, не имевших доступа к компьютерам. Ведь, по словам эксперта по информатике, этот КП заходил на сайт Луазо очень часто, в том числе и ночью. Это позволяло отсеять еще шесть человек.
