Оказалось, что ранние признаки проказы — это выпадение бровей и потеря чувствительности там, где кожа холоднее, например, на коленях. Тревис рассматривал свои брови в зеркале по сто раз на дню и по крайней мере раз в день просил стукнуть его по коленке, да посильнее. Вскрикивал от боли и вздыхал с облегчением. (Он носил короткие штаны, так что синяки на коленях были всем видны. Если мама и заметила, то ничего не сказала.)
Глава 3
Показания барометра
В том месте, где мы ночевали, вода, как и следовало ожидать, вследствие пониженного атмосферного давления кипела при температуре более низкой, чем в местах, лежащих не так высоко…
Весна медленно перетекала в лето с неизбежной удушающей жарой и со столь же неизбежным всеобщим ворчанием по этому поводу. Виола утверждала, что от жары куры начали нестись крутыми яйцами. Я меньше всех жаловалась на жару, потому что частенько среди дня удирала на реку, пока остальные члены семьи потели и мучились, проваливаясь в дремоту в зашторенных комнатах. Купального костюма у меня не было, так что я раздевалась до сорочки. Я ложилась на спину, и течение тихонько кружило меня. Облака над головой принимали причудливые очертания: одно казалось мне похожим на вигвам индейцев, другое — на танцующего суслика, третье — на огнедышащего дракона.
Картинки в небе появлялись и исчезали, появлялись и исчезали. Я заметила, что кучевые облака дают простор воображению, а от разреженных перистых облаков толку никакого. Вопрос для Дневника: что придает облакам форму? Наверно, важна влажность воздуха. А почему в небе бывают облака барашками? Надо спросить у дедушки.
У моста ниже по течению страшно вопили и брызгались неотесанные городские мальчишки. Как же я им завидовала: они раскачивались на веревке, привязанной к дереву, и прыгали с нее в воду. Но я ни за что бы не стала с ними прыгать, особенно в одной рубашке. После освежающего купания я, как могла, привела в порядок платье и волосы. (Бумажный пакет с гребешком и полотенцем я заранее припрятала в дупле дерева.) Потом прокралась в свою комнату.
Позже я задала дедушке вопрос о погоде. Он рассказал, что ученые поднимались на гигантском воздушном шаре на две мили над землей и обнаружили, что низкие кучевые облака состоят из мельчайших капелек воды, как туман, а высокие разреженные облака сделаны из кристалликов льда. А барашки — что-то среднее, это самый редкий тип облаков. Храбрость ученых, первыми совершивших такой полет, привела меня в восторг.
Мы начали изучение погоды с направления ветра. Это оказалось просто, потому что на крыше дома, рядом с громоотводом, у нас укреплен жестяной флюгер в форме длиннорогого бычка. Флюгер автоматически поворачивается по ветру, любой дурак разберется. Через несколько дней я заметила, что ветер с востока приносит хорошую погоду. Свои наблюдения я записала в Дневник.
Для определения скорости ветра я смастерила «анемометр» из четырех картонных конусов, склеенных вместе. Получилось что-то вроде ветряной мельницы. Но материал оказался неподходящим: первый же порыв ветра разнес всю конструкцию и разбросал обрывки по лужайке.
— Еще один «научный эксперимент»? — осведомился Ламар.
Оказывается, они с Салом Россом наблюдали за мной с крыльца. Облом.
— Лучше уж молчи, Ламар, за умного сойдешь!
Сал Росс зашелся от смеха. Ламар не смог найти достойного ответа и исподтишка пнул брата. В борьбе умов он бессилен.
Я пожаловалась деду:
— Мой анемометр разлетелся.
— Какая досада! С самодельными приборами это часто случается. Но ты, по крайней мере, поняла принцип.
Наш следующий урок касался чего-то под названием «давление воздуха». Его меряют барометром. Анемометр пришлось делать самой, потому что у нас его не было, но барометр в доме — вернее, у дедушки — был. Вот я и решила, что мы будем использовать дедушкин барометр, но ошиблась.
Дедушка зачитал список:
— Нам нужна банка, воздушный шарик, резинка, соломинка, швейная игла, линейка и клей.
Звучит интригующе, но непонятно.
— Зачем это все нужно?
— Чтобы ты могла сделать свой собственный барометр.
Я показала на красивый бронзовый барометр, висящий на стене в библиотеке:
— А этот чем плох?
— Всем хорош, насколько мне известно.
— Поняла. Будем изучать предмет с самого основания.
— Правильно, — дед лизнул указательный палец и перевернул страницу. — Жду тебя здесь.
Я изучила список необходимых вещей. Шарика у меня не было, и, насколько я знала, ни у кого из братьев тоже. Пришлось бежать в лавку и покупать. За пять центов! (Обычно меня расстраивают непомерные траты, но ради науки не жалко.) Еще я стянула бумажную соломинку со стойки с газировкой.
Потом побежала в лабораторию, нашла линейку и пустую банку, отыскала пузырек с клеем среди мешанины пробирок, мензурок и бутылочек с грязно-коричневой жидкостью. Дедушка годами пытался гнать виски из пекановых орехов, так что все полки были заставлены неудачными образцами.
Я выложила на стол в библиотеке необходимое оборудование.
— Ну а теперь, перед тем как мы приступим, — сказал дедушка, — ты должна уяснить, что именно мы собираемся измерять. Такого понятия, как давление воздуха, до 1643 года просто не существовало. Тогда итальянский ученый Торричелли, изобретатель барометра, произнес свои знаменитые слова: «Мы живем на дне воздушного океана».
Дедушка рассказал, что воздух, хоть и невидим, но имеет кое-какой вес, а многие мили атмосферного воздуха весят уже немало. Он напомнил мне, как закладывает уши от ныряния. Нырнешь на самую глубину, туда, где живут сомы, и весь вес воды над головой давит на барабанные перепонки. Вот так и воздух давит на нас с огромной силой — 14,7 фунтов на квадратный дюйм. К счастью, мы выдерживаем давление и даже его не замечаем, потому что воздух давит во всех направлениях сразу, а еще потому что наше тело достаточно крепкое.
Новая информация сбивала с толку, но раз это научный факт, то что поделаешь.
Дедушка продолжал:
— Барометр, который мы будем делать, отличается от барометра Торричелли, потому что тогда не было резиновых воздушных шаров. Но сама идея измерения давления воздуха принадлежит ему. Частично он следовал за своим другом и коллегой Галилеем. Галилея бросили в тюрьму как еретика, а ныне почитают «отцом современной науки». Сам Торричелли был вынужден прятать первый барометр от соседей, чтобы избежать обвинения в колдовстве. Таков жребий ученых, у которых хватает мужества раздвигать границы познания. Но довольно истории, перейдем к делу. Сама увидишь, прибор довольно простой.
Под дедушкиным руководством я обрезала хвостик шарика и туго натянула резиновую пленку на горлышко открытой банки, закрепив резинкой. В один конец соломинки вставила иголку и укрепила клеем. Другой приклеила к натянутой пленке.
