Старая Академия Риерты все еще цеплялась за жизнь, даже понимая, что давно уже мертва и возврата к прошлому никогда не случится.
Здесь было много площадей, маленьких, похожих на таннер королевы Элис
[79] и в то же время на колодцы, в которых луны казались разноцветными глазами скелета, глядевшего на нас со звезд.
Возле парка на северной границе первого университета города мы натолкнулись на кошку. Тощую и дикую, как похоже, из тех поколений, что уже не видели людей, она бросилась от нас прочь, но Мюр смотрела на нее с улыбкой.
– Словно встретила старого друга. Хоть кто-то здесь еще есть из нашего мира.
– Уйди-дуй-ди-дууу! – донеслось слабое, едва уловимое ухом пение.
– Пойдем, – вздохнула девушка. – Начинается новая охота, и нам не стоит оставаться на открытых пространствах.
Мы обошли парк, перебрались через низкий мост над узким каналом. Здесь дома были еще старше, вокруг средневековая кладка и жилые башни, в прошлом использовавшиеся богатыми семьями как маленькие крепости. Меньше окон, меньше дверей, высокие протяженные стены, ставшие основой улиц. У меня сразу создалось впечатление, что мы как две мыши, попавшие в лабиринт, из которого, если что случится, будет не очень просто выбраться.
В одном из верхних окон ближайшей башни квадратного сечения, похожей на узилище прекрасной девы, мерцали теплые блики разожженного костра. Я заметил их слишком поздно, и спустя секунду в проеме показалась человеческая фигура.
– Просто не останавливайся, – сказала Мюр, как будто в этом случае мне требовался совет.
Я и так понимал, что общаться с неизвестным, который жжет огонь и не боится привлечь внимание местных жителей, не стоит. Он смотрел на нас до тех пор, пока мы не скрылись за углом, так и не окликнув. И что характерно, даже не преследовал. Возможно, действительно все еще оставался человеком. Люди, вне всякого сомнения, здесь водились. И сумасшедшие, и сбрендившие философы, и те, кто считал, что контаги можно превратить в тех, кем они были прежде. А быть может, это какой-то отчаявшийся, разыскивающий родственника, депортированного сюда благодаря известной доктрине «Город без контаги».
Кто бы то ни был, нас он тревожить не стал.
Зато мы – не прошло и пяти минут – потревожили группу человекообразных существ, расположившихся среди разваленных торговых рядов того, что когда-то являлось рыбным рынком, снабжавшим по утрам округу свежими креветками, мидиями, кефалью и камбалой.
Они походили на людей всем, кроме дикости и злобы. Исхудавшие создания в рванье погнались за нами, издавая нечленораздельные звуки, – и при всем моем воображении те нельзя было назвать нормальной речью.
Мы опережали их только потому, что наши преследователи были слишком ослаблены голодом и сил у них оказалось куда меньше. Эхо переулка, отражаясь от высоких стен, гортанно кричало нам в спину на разные голоса, хохотало, визжало и клацало зубами, предупреждая о том, что останавливаться не стоит.
Я успел насчитать шестерых, но, судя по воплям и топоту ног, одичавших созданий было гораздо больше. Готов биться об заклад, что как минимум дюжина. В принципе я смог бы положить всю эту гомонящую, точно макаки, стаю нелюдей, но даже их вопли не сравнятся с грохотом выстрелов. И на уши встанет не один квартал, а сразу пять. А там неизвестно, какая еще напасть приползет на шум.
Мне не приходилось ждать Мюр, она неслась вперед легко и свободно, словно на соревнованиях в Уилчберри
[80]. Едва завидев проулок, девушка ныряла в него, увлекая меня за собой в лабиринт старой части города, но дохляки, пускай и не такие резвые, как мы, хоть и подотстали, со следа не сбились. И погоню не прекратили. Ставлю сто фунтов, что вместо нас они уже видели аппетитную грудинку, ветчину и окорок.
За очередным поворотом показалось здание, состоящее из одного огромного купола, и девчонка направилась прямо к нему.
– Эй!
На мой взгляд, не очень разумно запирать себя там и выдерживать осаду.
– Старый планетарий Академии! – почти что счастливо крикнула мне Мюр. – Поверь, я знаю, что делаю.
Внутри была тьма – хоть глаз выколи. Я бежал практически на ощупь, слыша шаги и тяжелое дыхание спутницы.
– На лестницу! Живо! Живо!
– Где она, черт тебя подери?!
Ее горячая ладонь нашла мою, крепко сжала и потянула за собой.
– Здесь! Ступеньки!
Глаза медленно привыкали к мраку, так что к моей чести можно сказать, что споткнулся я всего раз. Мы оказались наверху, когда бывшие представители венца творения божьего вломились в эту тихую мрачную обитель, кудахча и перекликаясь друг с другом, словно королевский зверинец, театр, цирк и сумасшедший дом в придачу.
Мюр схватила что-то у себя под ногами, швырнула вниз, оно звякнуло о каменный пол, взбудоражив наших поклонников, и те засуетились в поисках спрятавшейся добычи.
Девушка между тем потащила меня дальше, к какому-то темному механизму.
– Лишь бы масло осталось. Хоть бы осталось! – прошептала она так неразборчиво, что я с трудом понял ее.
Чиркнула химическая спичка, и я вздрогнул, таким громким и неожиданным мне показался тихий звук. Маленький огонь коснулся выемки прибора, нырнул в него, уносясь куда-то в нутро, а меньше чем через десять секунд вспыхнул вновь, теперь уже в сердце колоссального шара, состоящего из перфорированной бронзы и линз, висевшего над смотровым залом.
На стенах и куполе пробудились тысячи звезд. Я узнал Енота, Волосы Дианы, Скорпиона, Пастуха.
– Помоги мне! – попросила Мюр, показывая на выступающий рычаг.
Он оказался непоколебимым, точно борец с коррупцией, из-за застывшей от времени смазки. Мы навалились на него вдвоем, прежде чем он со скрежетом сдвигаемой могильной плиты поехал вниз.
Никто из преследователей не обратил на этот жуткий шум никакого внимания. Звезды дернулись и вслед за вращающимся шаром поплыли по кругу, словно потревоженные светлячки. Даже такая черствая свинья, как я, скажет, что зрелище было волшебным, точно феи слетелись со всех концов света в детскую сказку.
Я рискнул выглянуть из укрытия. Преследователи, забыв обо всем, завороженно наблюдали за полетом звезд.
Мюр дернула меня за рукав, скорчив страшную рожицу, показала на уровень масла в приборе. Красная стрелка лежала на нуле, а это означало, что счет идет на минуты, в любое мгновение свет погаснет и загипнотизированные представлением людоеды вспомнят, для чего они тут собрались.
Спускаться пришлось по той же лестнице, через «зрительный» зал. Мимо застывших фигур. Кое-где пришлось перемещаться на четвереньках, чтобы не попасться им на глаза. Конечно, мы перестраховывались, сейчас на нас бы не обратили внимания, даже если бы я бил поварешкой по пустой кастрюле.
