– Что вы, масса?! Масса Осмунд здесь! Он отправил меня к вам, чтобы пригласить на завтрак и чашку кофе.
Кофе хотелось смертельно, но все происходящее напоминало дурной сон. Или глупую комедийную пьесу. Еще смешнее было бы, лишь если бы меня пригласили принять ванну с розовым республиканским шампанским.
– Как насчет завтрака? – Я постарался не улыбаться точно идиот, спрашивая Мюр, словно мы находились на Дворцовой площади, перед десятком дорогих кафе, а не в клоаке Риерты.
– Довольно соблазнительно, – в тон мне ответила она, легко подхватывая игру. – Особенно если кроме кофе есть круассан и апельсиновый сок.
– Сока, к сожалению, нет, мистра
[85], – огорчился негр, приняв ее слова за чистую монету.
– Что же. Придется довольствоваться малым. Ре етелла пеле, мотсоалле оа ка
[86].
Услышав родной язык Маса-Арда, черный снова расплылся в улыбке и поманил нас за собой.
– Итан, у тебя и в аду, наверное, есть знакомые? – прошептала мне Мюр. – Кто такой этот Осмунд?
– Один богач из Конфедерации. Познакомился с ним, когда летел в Риерту.
– Что я должна о нем знать, кроме того что он рабовладелец? – деловито поинтересовалась она, косясь на ушедшего вперед Олауду.
– Увы, знаком с ним не дальше стакана виски
[87].
Мы выбрались на крышу, и негр закрыл за нами тяжелую дверь, опустив засов, чтобы больше сюда никто не проник.
Осмунд, в безупречном полосатом костюме и накинутом на него легком осеннем пальто, в широкополом стетсоне, с зажженной сигарой в зубах, развалившись на раскладном стуле, блаженствовал под разложенным полосатым навесом. Рукою в кожаной перчатке он сжимал квадратный стакан, в котором плескался явно не чай, а, как я думаю, его любимый бурбон «Дикий Волстед».
Он выглядел довольным, точно конфедерату только-только сообщили, что на его кукурузном поле рабы обнаружили золотую жилу.
– Итан Шелби, черт дери всех в этом великом городе! – прогрохотал он и, переполненный энтузиазмом, заключил мою ладонь в тиски рукопожатия.
Я увидел, как бровь Мюр на неповрежденной части лица поползла вверх, обгоняя вторую. На Лунном острове я представился ей новым именем, а конфедерат знал меня под моим настоящим, когда я еще не влип в неприятности с «Якорем». Но, к ее чести, она не стала заострять на этом всеобщее внимание.
Я освежил в памяти вызубренные правила этикета, кого кому следует представлять первым, хотя вряд ли моя неграмотность смутила бы такого человека, как Осмунд. Пускай благородного, но уж слишком обожающего ругаться господина.
– Мисс… – Я понял, что не знаю ее родового
[88] имени, и продолжил, почти не сбившись: – Позвольте вам представить моего хорошего знакомого, мистера Джейка Осмунда Вильяма Третьего. Осмунд, это моя чудесная спутница, мисс Мюреол…
– Бэрд, – любезно сообщила Мюр, протянув руку для знакомства.
– Очарован. – Вместо того чтобы пожать ее, как она рассчитывала, богач поцеловал чумазое запястье, ничуть не смущаясь ни грязи, ни отсутствия перчаток. – Мне лестно, что вы отложили свои дела и приняли мое приглашение.
Надо сказать, на крыше располагался настоящий полевой лагерь. С обеденным тентом, установленной палаткой армейского образца, печкой, грилем, запасом дров и мешками угля, с многочисленными ящиками, в которых находились припасы, а также канистры с водой.
На краю, на высокой треноге, закрепленной в станок, дремала «Вельд»
[89] с укрытой от дождя оптикой. Создавалось впечатление, что Осмунд собирался обосноваться здесь на долгие месяцы.
Как видно, все мои мысли отразились у меня на лице, и конфедерат хохотнул:
– Позже вопросы! Сперва мне, как хозяину, требуется вас накормить! Завтрак!
Никто из нас и не думал отказаться от столь великолепного предложения.
Олауда принес мне плед:
– Можно ваш пиджак, масса? Он совсем промок.
Он повесил его рядом с переносной печкой и уже через пару минут подал нам расчудесный, нежнейший и прекраснейший из всех омлетов с беконом, сладким луком и солеными каперсами. Также на столе оказался клубничный джем, вымоченные в молоке, а затем обжаренные гренки с корицей, молодой ярг
[90], свиная колбаса с паприкой, консервированный тунец, сливочное масло, круассаны и вареные яйца.
Надо сказать, что на какое-то время нам с Мюр пришлось приложить усилия, чтобы не заглатывать еду со скоростью голодных ворон и соблюдать хотя бы видимость приличий.
Настоящее пиршество.
Осмунд поглядывал на нас, точно добрая матушка, довольная тем, что смогла накормить вернувшихся с прогулки детишек, и сизый тяжелый дым его сигары скользил по влажному воздуху, как конькобежец по хорошо застывшему льду.
Раб тем временем варил в большой медной алавитской далле
[91] кофе. Его аромат смешивался с крепким табаком, выращенным на Больших Плеядах, и я был рад получить чашку божественного напитка.
– Итак. – Наш хозяин дал понять, что готов беседовать. – Признаюсь, что, увидев вас с крыши, да еще и в компании незнакомки, я решил, что мне подсунули поддельный бурбон. Хотел даже попросить Олауду меня ущипнуть. Как вы оказались в блади Старой Академии? О! Прошу прощения, мисс Бэрд, за мою нечаянную грубость.
– Будем считать, что благодаря вашему кофе я на время потеряла слух. – Мюр налила в чашку горячего молока из молочника. – К тому же в ваших словах одна сплошная истина. Это действительно блади-место.
Он восторженно хохотнул, даже глаза округлил от восхищения, никак не предполагая, что столь чудесный рот умеет произносить столь грубые вещи.
– Так что, Итан? Как вы сюда попали?
– Глупая история, – чуть неловко ответил я. – Мисс Бэрд показывала мне соседние острова, и мы слишком близко подобрались к Старой Академии, когда мотор на нашей лодке сломался ко всем чертям. Течение прибило нас сюда вопреки нашему желанию. Теперь пытаемся добраться до южной границы.
– Сочувствую вашим бедам. И радуюсь, что вы избежали опасностей. Я здесь уже пятый день и насмотрелся достаточно, чтобы говорить, как вам повезло. То, что писали наши газеты, оказалось истинной правдой – настоящий заповедник кошмаров. Я не видел ни одного человека, кроме вас. А вы?
