В отличие от Белфоера. Тот знал эту часть Риерты как свои пять пальцев и вел лодку с непоколебимой уверенностью, полагаясь лишь на ему известные ориентиры. Наконец воды вокруг стало гораздо больше, чем домов. Мы вплывали в царство бесконечных мелей и болотистых участков земли, гиблого места для любой мало-мальски приличной посудины. Эти открытые пустоши тянулись до самого горизонта, и Утонувшие кварталы, не имеющие четких границ, незаметно для глаз переходили в Череду, а та, в свою очередь, в кладбище кораблей и Заброшенные острова, огибая Плавник с юга.
По сути, после Старой Академии мы находились в самой малолюдной части Риерты, запутанный фарватер которой знали лишь несколько десятков человек. Для остальных это было место загадочное, непонятное и неинтересное. Родившиеся в Гороховом Супе, Бурсе или на Новой земле за всю свою жизнь ни разу тут не появлялись.
Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что в районах, оккупированных водой уже многие десятилетия, нормальным людям делать совершенно нечего.
Впереди, за мелями, образовавшимися благодаря течениям, принесшим на себе ил, виднелась череда построек. Они, точно цепочка усталых воинов, выбирались из глубины. Часть из них утонула по крышу, часть оказалась недоступна для озера, возвышаясь на невысоком скалистом клочке суши.
– Что это за лепрозорий? – спросил я, и Мюр удивленно распахнула глаза.
– С чего ты решил?
– В столь забытых всеми местах обычно строят или лепрозории, или психушки, или тюрьмы для самых опасных ублюдков, но никак не пансионы для благородных девиц или консервные заводы.
– Это частная земля. Принадлежит старому риертскому роду. Здесь когда-то располагалось летнее поместье. Вокруг нас центр прежней Риерты, Итан. Просто теперь она лежит на дне.
– Я догадываюсь. А хозяева поместья, как я понимаю, не возражают против вашего присутствия?
– Хозяева в большинстве своем мертвы, – буркнул Белфоер за моей спиной. – А призраки, что живут там, не против присутствия людей.
– Земля принадлежала Триклам, – сказала Мюр. – Но с тех пор, когда последний из рода погиб во время Великой войны, территории отошли обратно в казну нового дукса, и он передал их одному из своих фабрикантов. Как понимаешь, тот сюда даже ни разу не приехал. Ему ни к чему клочок суши среди болот Южного конца, когда он владеет большей частью Метели и лучшими магазинами Бурса.
– Смешно, – оценил я. – Жить во владениях человека, находящегося в противоположном политическом лагере. Это все равно что поселиться под кроватью дукса, когда тебя ищут по всему городу. При должной информации враги этого фабриканта могут обвинить его в том, что он поддерживает недовольных.
Возле ржавой круглой беседки, одним концом нависающей над водой, находилась пристань, собранная из досок и пустых емкостей из-под мотории. Конструкция казалась не особо надежной и раскачивалась от каждой набегающей волны.
Прямо возле пристани, раздевшись догола и забравшись в свинцовую от холода воду, плескался Кроуфорд. Даже отсюда я видел, что он мертвецки пьян.
– Выбрался все-таки, – с облегчением улыбнулась Мюр.
Тот повернул голову на шум мотора, узнал нас, поднял вверх руку, исполосованную синей галькурдской татуировкой, а затем нырнул.
– Чертов сумасшедший сукин сын, – с большим уважением проворчал Белфоер, глуша мотор. – Об него рельсы гнуть можно.
Вдоль берега стояли четыре такие же невзрачные и потрепанные лодки, как и та, на которой мы приплыли. Впрочем, кроме них на якоре был катер, украшенный деревянными панелями, с рубкой-надстройкой и хищным щучьим носом, кажется едва-едва не касавшийся брюхом мелкого дна.
Мюр нахмурилась и спросила резко:
– Он опять здесь?!
– Вилли нужна помощь, девочка, – примирительно произнес Белфоер и взял сложенный кольцами канат.
На пристани нас ждал тощий парень с переброшенным за спину пистолетом-пулеметом. Другой мой старый знакомый по разорению Гнезда. Из-под надвинутой на брови кепки во все стороны торчали светлые волосы.
С ним был еще один ровесник Мюр, с чуть вытянутым лицом и тяжелой челюстью. Довольно крепкий, в костюме-тройке из хорошей шерсти, без шляпы. Мне он сразу понравился – чувствовалась в нем спокойная уверенность человека, который знает, чего хочет от жизни. А быть может, такое впечатление создавалось оттого, что он носил очки в коричневой роговой оправе, делавшие его старше своих лет.
Тот, что с автоматом, поймал свободный конец каната, брошенный Белфоером, помог закрепить лодку. Мюр первой вылезла на пирс, шагнула ко второму парню.
Не сказать, что удивился, когда они обнялись и слились в поцелуе. Не одного меня не смущают шрамы на лицах красивых женщин.
– Это Айан, – представила девушка своего кавалера. – Ну а с Пшеницей вы уже встречались. Это Итан, и он… мой друг.
Мы пожали друг другу руки, хотя мои новые знакомые были довольно насторожены. И все же задавать Мюр вопросы о том, зачем я здесь, при мне не стали.
– У тебя большие проблемы, – сказал Пшеница.
– И они идут сюда. – Голос у Айана был низкий и гулкий. – Прямо сейчас.
К нам широким шагом направлялся старина Вилли, и, следует отметить особо, рожа у него была алой. Красной. Пунцовой. Весь спектр моего любимого цвета, который сейчас, после ингениума, я в состоянии назвать вплоть до мельчайших оттенков.
– Подождите.
Она поспешила ему навстречу, чуть ссутулившись, как можно быстрее, чтобы во время неприятного разговора оказаться подальше от нас, не желая делать меня свидетелем предстоящей сцены.
Пшеница покачал головой, хотел что-то сказать, покосился на меня и промолчал. Айан, напротив, сделал шаг за Мюр, но Белфоер встал у него на пути:
– Не встревай. Схлопочешь от обоих.
Замечание было не лишено здравого смысла.
Вилли не орал, но говорил достаточно громко, чтобы его гневные фразы то и дело долетали до моих ушей. Отчитывал он ее как девчонку, и она выслушивала все это с вынужденной покорностью, сунув руки в карманы и глядя в сторону, словно буря бушевала не над ней.
Все изменилось, когда прозвучали слова:
– Я уже потерял Артура, а теперь ты рискуешь собой по глупости, когда так важна нам!
Девушка буквально взорвалась, привстала на цыпочки, чтобы быть с ним одного роста, и голос у нее стал звенящим и холодным от ярости:
– Ты не виноват в его смерти! Он сам принял решение! Без тебя! Сам виноват!! Я не Артур! И не смей меня учить, что делать!
Удивительно, но этот отпор остался без ответа. Словно она была офицером, а он всего лишь рядовым.
Мюр пошла прочь, вдоль берега, и Айан поспешил за ней следом. Вилли следил за тем, как они уходят, пока девушка не скрылась за постройками, затем приблизился к нам.
