Итак, если предположить, что это и есть та самая золотая речка, обнаруженная японцем, остается дело за малым. Определить, где именно нужно мыть золото. И вот тут-то существовали определенные трудности. Петр понятия не имел, как в этом разобраться. Андреевич только и того, что сумел преподать урок, как мыть золото, в геологии же не смыслил абсолютно.
– Да что тут думать. Трясти надо. – Петр решительно повернул руль и двинул лодку к правому берегу. – Митя, хватай швартовый и привязывайся вон к той березе.
– Понял, дядь Петр.
Парнишка тут же бросился на нос, и как только дно зашелестело по гальке, соскочил на землю и, взбежав по промоине, привязал швартовый к одинокой березе. Потом обернулся к Петру, сияя улыбкой, как новогодняя елка. Петр же застопорил гребные колеса, позволив течению увлечь суденышко назад. Наконец веревка натянулась, плоскодонку прибило к берегу, и она замерла на своей первой стоянке…
– Дядь Петр, все готово, иди обедать, – позвал Митя.
– Заканчиваю уже.
Пастухов еще пару раз запустил в лоток воду и согнал последние частички черного шлиха в реку. На дне лотка осталась полоска желтого цвета. Граммов шесть благородного металла. Получается, до обеда они смогли намыть порядка двадцати граммов, где-то три из которых приходится на один небольшой самородок. Н-да. Негусто. Похоже, чем выше по течению, тем россыпь беднее, а еще правый берег предпочтительнее левого.
Они уже две недели без выходных моют пробы, с каждым разом поднимаясь выше по течению. Это была четырнадцатая отметка. Наиболее же перспективной, похоже, является пятая. Нет, понятно, что тут нужна грамотная геологоразведка. Но даже сейчас ясно: россыпь здесь ну очень богатая. Во всяком случае, куда щедрее, чем та, где они осваивали азы старательского ремесла.
– Ну как, дядь Петр? – едва он поднялся на борт плоскодонки, поинтересовался Митя.
– Сейчас попробую и оценю. Хотя у тебя же вроде как талант в поварском деле.
– Дядь Петр, – продолжал канючить Митя.
Вообще, если бы кто решил посоветоваться с Петром, кого лучше всего брать себе в напарники для поиска золота, он без раздумий сказал бы – подростка четырнадцати – семнадцати лет от роду. Отчего так? Да просто все. Для молодых поиск золота – это не обогащение. Об этом они думают в последнюю очередь. Для них поиск золота сродни азартной игре. Они не задумываются о ценности находки, им важен сам факт. Жажда найти как можно больше обусловлена только азартом и ничем больше.
Вот и Митя, отрок шестнадцати лет со взором горящим, косая сажень в плечах. Ему хочется найти богатую жилу и добыть горы золота. Но при этом богатство его интересует меньше всего. Не успел он еще пропитаться грязью, лживостью и жадностью. Он только вступает во взрослую жизнь, пусть и успел уже давно заработать далеко не детские мозоли.
– Будем мыть на пятой отметке, – наконец смилостивился над пареньком Петр. – Сейчас пообедаем, отдышимся, собираемся и переезжаем.
– Ясно, – тут же засветившись, выпалил Митя, накладывая в чашку наваристые щи.
Вот все же талант у парня. Но ты поди заикнись, чтобы по возвращении домой встал у плиты. Обидится на всю жизнь. В походе же дело иное. Оно не то что не зазорно, а даже наоборот. Поглядел Митя, как маялись животами старатели даже в их артели. Во время еды обязательно шкалик водочки опрокинут. Это в какой-то мере от маеты животом помогает. А они с Пастуховым вполне обходились и без водки.
– Дядь Петр, а мы намыть-то успеем? А то уж июль начался, а у нас всего-то с фунт золотишка наберется.
– Не переживай. Вот за пару дней разложимся и зададим чертей этому презренному металлу.
– Зададим ли? Как на вольном прииске-то, не получится. Там песок был, а тут, считай, одна галька.
– Ну, песочка тоже хватает. А мыть станем по-новому. Даром, что ли, лишние дни в Енисейске проторчали. Не переживай, на то, чтобы выправить бумаги и в будущем году оборудовать прииск, всяко-разно намоем. А там людишек приведу, инструмент нормальный доставлю, и так завертим, только держись.
– Дядь Петр, а ты что сделаешь, когда разбогатеешь? – чуть не с восторгом спросил Митя.
– Ну уж визитные карточки из золота чеканить не собираюсь
[16], – отправляя ложку со щами в рот, ответил Петр.
– А что тогда? – как видно, вовсе не считая подобную затею глупой, продолжал настаивать Митя.
– Давай сначала заработаем хоть немного, а там уж и думать будем. А то как те горе-охотники делим шкуру неубитого медведя.
– Это да, – присаживаясь напротив, согласился паренек.
Весь следующий день прошел в подготовке рабочего места. Каменистый грунт вынуждал вносить в рабочий процесс свои коррективы. Пришлось сбить деревянный короб, который накрыла металлическая сеть с небольшими ячейками. Это чтобы можно было отсеивать крупные камни. Остальная масса смытого грунта должна попадать в короб, где засасывается рукавом.
К коробу пристраивается эдакий стол, сколоченный из тонкой доски в виде трапеции с бортиками. Устанавливается узкой частью у короба, широкой – к обрывистому берегу. Вся намываемая порода смывается к коробу, где крупные камни уходят в отвал, остальное поступает на промывочную колоду.
Н-да. Первый же день трудов показал, насколько отличается работа в каменистом грунте от работы с песочком. Если там автоматизация была максимальной и требовала минимального участия человека, то здесь приходилось прикладывать довольно ощутимые усилия. Чего стоила уборка уходящей в отвал гальки. Ни бульдозера, ни экскаватора, все вручную.
Зато и результат был куда как более существенным. Петр не верил своим глазам. Нет, понятно, что он и так определил этот участок как самый перспективный. Но он даже предположить не мог, насколько место окажется богатым.
Началось все с того, что еще на стадии промывки в гальке отвала обнаружились два самородка. Один весом граммов на сто, второй – на семьдесят. Это обстоятельство побудило относиться к отвалу внимательнее.
Перед обедом пришел черед колоды. И она также порадовала самородками. Их было довольно много, весом от пяти до тридцати граммов. А общий их вес составил порядка ста пятидесяти граммов. Навскидку. Ну не озаботился Петр весами. Вот так вот у них все, на глазок. Его даже посетила мысль бросить страдать ерундой и сосредоточиться на одних самородках. Но он задавил эту крамолу на корню.
Ну в самом-то деле, зачем маяться ерундой, если с импровизированной драгой вполне справится и один человек. Поэтому после обеда Митя взялся за брандспойт, закрепленный на специально изготовленной треноге, а Петр – за лоток. В течение часа он обработал весь снятый шлих, получив более ста граммов шлихового золота. Что там у него за крамольная мысль мелькнула? Угу. То-то и оно.
