Мадемуазель Штайнмайер прикусила нижнюю губу. Господи, эта женщина — законченная психопатка… Она бросила взгляд на Маркуса, но тот с равнодушным видом держал ее на прицеле: ему заплатили, этого вполне достаточно.
— Пора, — сказала Мила своему помощнику, посмотрев на часы.
Она открыла низкую деревянную дверь у себя за спиной, и Кристина увидела бетонную беседку, которая начиналась у стены дома и тянулась до опушки леса. Беседку обвивали сухая виноградная лоза и плющ, возле нее пламенели камелии, тонко пахли бледные зимние розы… Край каменного колодца порос мхом, а между плитками дорожки росли трава и крапива.
— Давай шевели ногами, — велел Маркус, ткнув пленнице в спину пистолетом.
Журналистка сделала три шага и остановилась:
— Что вы собираетесь со мною сделать?
— Пошла, кому сказано! — прикрикнул на нее бандит.
Они добрались до леса по узкой тропинке. Солнце садилось за деревья на холме, и его бледные лучи, красные и холодные, освещали тонкие черные стволы. Маленький ручеек бежал по пухлому ковру опавшей листвы, поблескивая, как медный провод. От земли поднимался запах перегноя и разложения.
Сердце у Кристины колотилось как безумное.
— Шагай, — снова приказал Маркус.
Он шел первым и не оглядывался, прекрасно понимая, что далеко его жертва не убежит — даже если попытается.
Они миновали ручей и начали подниматься по склону.
— Господи, как кружится голова… — пробормотала Штайнмайер, после чего пошатнулась и тяжело плюхнулась на колени. К ее ладоням прилипли грязь и листья. Маркус остановился. Его кукольное личико не выражало никаких эмоций — только безразличие ко всему происходящему. Кристина поднялась, начала отряхиваться, и в этот момент рядом появилась Мила:
— Вперед!
Пошел мелкий дождик. Холодные капли падали журналистке на лицо, и она ловила их растрескавшимися губами и языком.
— Значит, вот где все закончится? — прошептала Кристина. — В сердце леса…
Бритоголовый коротышка пригнулся, чтобы подлезть под нижней веткой, и произнес равнодушным тоном:
— Хватит болтать! У нас и без тебя много дел.
Маркус и Мила схватили Кристину под руки и потащили вперед.
— Я… кажется, меня сейчас вырвет, — простонала та.
Однако позыв оказался ложным. Все трое спустились в ложбинку, где деревья росли реже, и пленница увидела глубокую яму, выкопанную в центре поляны. Рядом валялась лопата.
— Нет! Нет! — закричала она и начала яростно отбиваться.
Бандит наставил на нее оружие.
— Прыгай в яму и ложись на спину.
Старое узловатое дерево на краю могилы напоминало гимнаста, вытянувшегося в стойку перед кульбитом. Некоторые его корни были перерублены острым краем заступа.
Кристина повернулась лицом к Болсански:
— Нет! Подождите! Подождите!
Маркус толкнул ее, и она упала навзничь. Нырнула. Пошла ко дну. Слава богу, земля в яме была мягкая, как матрас, и она не ударилась. Упав, Штайнмайер открыла глаза. В ноздри ей ударил запах разрытой земли, струи дождя били по лицу, в глаза затекала ледяная вода.
— Женщины-убийцы могут дать сто очков вперед мужчинам, — сказала Мила. — Они более утонченные, изобретательные и расчетливые.
— Ну давай, приступай… — Маркус протянул ей пистолет, держа его за ствол. Она пришла в бешенство:
— Ты рехнулся?! Делай дело, я тебе заплатила!
— Заплатила, верно, — усмехнулся ее подельник. — Но за такие деньги я на пожизненное не подпишусь. Так что придется тебе самой запачкать руки.
Болсански со злым смешком перехватила оружие:
— Я думала, ты мужик… Вырождается русская мафия, да, вырождается…
Маркус достал из кармана пачку сигарет, закурил и улыбнулся, проигнорировав издевку. Кристина повернула голову. В нескольких сантиметрах от ее щеки, под сеткой тонких белых корешков, копошились земляные черви.
— Твой черед, госпожа… — снова послышался голос бандита. — В обойме всего два патрона, так что целься лучше…
Кристина закрыла глаза.
Ее била дрожь, тело покрылось мурашками и потом, а руки и ноги дергались, как от удара электрическим током. Она хотела вскочить, выпрыгнуть из ямы и бежать сломя голову, но страх парализовал ее.
Она не видела, как Мила подошла к самому краю могилы и подняла пистолет.
Не видела, что та тоже дрожит.
Болсански прицелилась.
Нажала на спусковой крючок.
Звук выстрела эхом отозвался в лесу, спугнув птиц. Обе пули попали в грудь, и тело дважды содрогнулось в ответ. Мгновение спустя два красных цветка растеклись по мокрой шерсти свитера. Тело в последний раз выгнулось и застыло. Струйка крови вытекла изо рта на подбородок…
…все было кончено.
Просто.
Чисто.
Бесповоротно.
Дуло пистолета еще дымилось. Мила не могла оторвать взгляд от трупа Кристины. Она еще никогда никого не убивала. Во всяком случае, собственными руками.
— Добро пожаловать в наш клуб, — сказал Маркус и, подняв лопату, бросил первую порцию земли на лицо убитой.
Акт 3
Я знаю, ее боль
Ничем не облегчить.
Но следует озаботиться
Судьбой ребенка.
«Мадам Баттерфляй»
40. Ария da Capo
Ясным холодным январским утром Фонтен плавал голым в бассейне, а Сервас смотрел в бинокль на его мускулистую спину, круглые ягодицы и стройные ноги, рассекающие дымящуюся воду. Вдоволь наглядевшись, он пошел назад к своей машине, превратившейся в морозильник, убрал бинокль в бардачок и на первой скорости тронулся с места.
Слишком рано. Еще слишком рано встречаться с Леонардом Фонтеном лицом к лицу, но рано или поздно это произойдет. Обязательно. Когда расклад изменится.
Куда исчезла Кристина Штайнмайер? Она уже десять дней не подает признаков жизни. Свет раннего утра был мертвенно-бледным, в машине горела только приборная доска, и полицейский ехал медленно, внимательно вглядываясь в ленту шоссе и фары шедших впереди машин, а в мозгу у него яркими неоновыми буквами мерцало одно-единственное слово. Мертва. Кристина Штайнмайер мертва. Мертва и где-то закопана… Они все перепробовали, пытаясь восстановить ее маршрут в то утро, когда она ушла из дома и исчезла. Но ее никто больше не видел. Ни жених, ни родители, ни бывшие коллеги с «Радио 5». Было открыто дело об исчезновении при подозрительных обстоятельствах. Коринну Делия и Маркуса (настоящее его имя было — Егор Немцов) долго трясли, но ничего от них не добились.
