– Да не то, чтобы раскопать… Так, деталька странная уколола. Сказала Игнату – а он смеяться начал.
– Я не начну.
Николай пообещал искренне и на полном серьёзе, смеха у него внутри не было ни на малейшее «хи-хи».
– В Питере кто только не живёт, правда? И к нам в больницу кто только не ложится.
– В каком смысле?
Даша явно волновалась, и это само по себе было волнительно. «Ох, мама, ну что же я такой дурак с красивыми женщинами?..».
– В смысле национальностей. Я ещё неделю назад впервые об этом подумала, но когда сунулась в хранилище посмотреть все «истории» наших погибших больных, оказалось, что их просто так не дают, только старшим врачам или по прямому их разрешению. Всё же мне вполне разрешили просмотреть просто обложки историй, и оказалось, что все фамилии – только русские или, во всяком случае, точно славянские. Ни одной грузинской, ни одной татарской, ни какой другой – хотя таких больных полно, ты сам знаешь.
Николай помолчал, переваривая сказанное. Смеяться он, как и обещал, не собирался, – чего нет, того нет. Отвечать грубо или просто закатить глаза и про себя обозвать Дашу дурой – тоже очень не хотелось, не подходила она под такое определение. А что-то ответить было надо.
– Больной Болихат?
Снова вспомнилось, что именно этот пример и привёл ему Амаспюр меньше 15 минут назад, пусть и в другом контексте.
– Это белорусская фамилия, насколько я понимаю. Сейчас перестали национальность в документы вписывать, но и так можно догадаться. Хотя белорусов, конечно, в Петербурге мало.
– Ну…
Плечами Николай пожал не слишком уверенно – как вести разговор дальше он не имел понятия.
– Ещё была Кнорезова – это тоже белорусский корень. Но знаешь, Даша, это ведь не имеет никакого значения. За советские годы всё здорово перемешалось, – а тогда это действительно, за некоторыми исключениями, роли не играло. Вот у меня друг есть – чистокровный грузин с полностью русскими именем, отчеством и фамилией. И другой приятель – вообще наполовину норвежец, и тоже – имя русское, фамилия хохлятская.
– Правильно, – согласилась Даша. – И именно поэтому у нас ещё принято спрашивать место рождения. У половины – Питер и пригороды, остальные – всё подряд, без всяких неожиданностей. От Северобайкальска и Калининграда до Казахстана. Но ни бурятов, ни казахов среди них не находится, вот ведь что странно…
«Приехали», – подумал доктор Ляхин, перебирая в памяти формы носа тех родственников, которых знал. Это было нелегко, поскольку с семейными архивами у него дома, как и в подавляющем большинстве других более-менее русских семей было плохо. «Сейчас Даша исказится лицом, задёргает левым веком, обзовёт меня еврейской мордой, и гордо уйдёт, рассыпая по сторонам листовки «Русского Национального Единства»».
– Нет, пойми меня правильно, – сказала вместо этого Даша, чуть ли даже не покраснев. – Я ничего не имею против бурятов… Или бурят?.. И казахов, и всех остальных. Я просто непонятно объясняю. Если взять случайную выборку из 40 больных, умерших за последние 10 лет на, скажем, отделении факультетской хирургии от осложнений аппендицита – это будет точный срез городской популяции. Две трети будут Ивановы, Иванченко и Иванищенко, а треть будет иметь нормальные татарские, еврейские и прочие фамилии, как и положено в Петербурге. Подобной же величины группа из умерших у нас за полтора месяца – только славяне. Почему?
– Знаешь, – произнес Николай, – Я должен сказать тебе спасибо за доверие. По моему мало что значащему мнению – это глубокая случайность, никакого значения на самом деле не имеющая. Но послушай тебя какой-нибудь шустрый журналист – и неприятности отделению обеспечены.
– Куда уж больше неприятностей…
– А вот больше, – не согласился он. – Если журналист будет из газеты «Завтра» – раздастся вопль, что жиды опять травят русский народ. А если из «Часа Пик» – то на нас навесят всех собак за то, что мы распространяем сеющие межнациональную рознь слухи и вообще в душе сочувствуем затравившему отечественную генетику Лысенко.
– А причём тут Лысенко?
– Ну как же. Ты же про генное оружие мне намекаешь?
Даша уставилась на юного доктора Ляхина своими распахнутыми как у куклы глазищами, и даже похлопала ими. Впечатление было потрясающее – у более инфантильного, не наигравшегося в детстве человека сработал бы рефлекс по укладыванию её в горизонтальное положение, чтобы услышать «ма-ма», переодеванию и купанию. У менее робкого, наверное, тоже. Николай же только вздохнул.
– Старые квазинаучные и околомедицинские байки, вроде «Гербалайфа» и двухнедельных курсов компьютерной полидиагностики, выпускницы которых пристают к посетителям в половине аптек города с обещанием поставить им все диагнозы за 5 минут. Дескать – в глубоких недрах закрытых «почтовых ящиков», от разбомбленного уже окончательно Багдада до Урюпинска-69, жутко умные учёные, сурово наморщив лоб, куют биологическое оружие, которое будет действовать строго избирательно на определённые этнические группы. Ты веришь в такое?
– Ой…
Даша прикрыла рот ладонью и переступила с ноги на ногу.
– Да мне и в голову не приходило… Я же просто так – заметила, и вот сказала…
– И хорошо, что не приходило, а то твоя теория прямо в точку ложится…
На последних словах Николая больно стукнуло в подреберье прыгнувшим где-то внутри невидимым мячиком. Глупая байка действительно имела под собой по крайней мере теоретические предпосылки – насколько он мог оценить на своём уровне. У неевропеоидных рас, скажем, частота осложнений сахарного диабета 2-го типа хронической почечной недостаточностью действительно больше в разы – и это только самый близко лежащий к отделению пример, данный навскидку.
– А ты веришь?
Даша смотрела так, что с месяц назад от такого взгляда он умер бы на месте. Ни разу за почти год, с того момента, когда она хотя бы узнала его имя, Николай даже не пытался произвести на неё впечатление, находя это бесполезным. Теперь он почти испугался эффекта.
– Да как тебе сказать. Есть, скажем, такие индейцы Пима в Северной Америке. У них считается, что чем толще человек – тем он красивее.
– Здорово! – Даша искренне порадовалась за индейцев, и Николай сам с удовольствием улыбнулся.
– Ну вот, а поскольку с едой в наши дни проблем по крайней мере в США нет, то они все сплошь толстые и красивые. И при этом – с идеальным артериальным давлением, что для полных людей вообще-то весьма нехарактерно.
Оба сделали паузу, быстро прокрутив в голове по три десятка прошедших через собственные руки больных с разными степенями ожирения.
– Ну… Да…
– Это один пример. Другой, – это тот же сахарный диабет, частота которого… Ну, поняла? В Объединённых Арабских Эмиратах им страдает каждый пятый взрослый, а в Китае, например, почти в 50 раз меньше.
