Он безропотно стерпел все мои укусы. Не обратил внимания на расчертившие его спину глубокие царапины. Но при этом с настойчивостью заглядывал в мои затуманенные глаза, с блаженным урчанием ловил мои вздохи и все так же тягуче-долго, мучительно медленно двигался, даря при этом незабываемое наслаждение.
Казалось, он знал все мои тайные мысли, желания, прихоти. И каждую из них так же вдумчиво и неторопливо осуществил. Он отдал мне всего себя в эту невероятную ночь — так, как только может это сделать опытный и страстный любовник. Он был для меня всем. Заставил поверить, что и я стала для него особенной. И наглядно доказал, что он не только демон, Повелитель и сильнейший в Преисподней Князь, но и внимательный, невероятно чуткий мужчина, который брал меня в эту ночь так бережно и нежно, как если бы по-настоящему любил.
К тому моменту, как в меня хлынула его сила, я уже успела много раз сгореть, воскреснуть и снова истомиться от ожидания. В этом не было никакой необходимости, я вполне насытилась им самим, но желания сопротивляться не возникло. Поэтому, когда Князь склонился и, осторожно убрав с моего лба белую прядку, тихонько спросил:
— Ты сделаешь это для меня, Ри?
Я тихо ответила:
— Да.
И доверчиво раскрылась, позволяя делать все, что он посчитает нужным.
Страха не было, несмотря на то, что окруживший меня океан энергии оказался чересчур большим. И даже при желании ни темная, ни светлая мои ипостаси ни при каких условиях не смогли бы его усвоить.
Но я по-прежнему не боялась. Ждала. И ни на миг не усомнилась в намерениях тесно прижавшегося Князя, потому что его руки все так же бережно меня поддерживали. Все так же заботливо укрывали от бед и создавали ту самую надежную опору, которая не позволяла утонуть.
По каплям вбирая в себя чужую силу, я вскоре закрыла глаза, всецело отдаваясь на волю мужа. Бесстрашно распахнула перед ним резервы, позволяя наполнить их бурлящей энергией до самого дна.
Само собой, места ей не хватило, поэтому вскоре она начала перехлестывать через край, грозя растворить в себе, словно кусочек льда в огненном озере. А затем стала постепенно просачиваться наружу, пропитывать меня насквозь и вызывать целую гамму непривычных, но отнюдь не болезненных ощущений.
Смешиваясь с удовольствием от ощущения близости Князя, они не доставляли особых неудобств. Внешне проявляясь то короткими вспышками спонтанных благословений, то срываясь с губ трепетным огненным язычком. Просачиваясь сквозь слабо засветившуюся кожу, искрящимися потоками стекая по распущенным волосам и насыщая сгустившийся воздух так, что тот вскоре начал тихонько потрескивать от напряжения.
Когда силы стало так много, что мое тело перестало ее впитывать, вокруг нас стало светло как днем. Ничуть не удивившийся этому Князь едва заметно улыбнулся и, оставив на моей шее собственнический поцелуй, положил ладонь мне на грудь, заставляя бурлящую внутри силу скручиваться в тугой, обжигающе горячий жгут.
Очень скоро этот жгут превратился в огненный шар.
Еще через какое-то время мне показалось, что там уже пылает настоящее солнце…
— Я держу тебя, Ри, — сказал Князь, на мгновение замерев и испытующе заглянув мне в глаза. — Ты мне веришь?
Я только улыбнулась, прижимаясь к нему еще крепче. С протяжным стоном подалась навстречу, безошибочно почувствовав, что и он уже почти готов. Резко запрокинула голову. Содрогнулась. И громко, протяжно взвыла, когда пылающее во мне солнце наконец вспыхнуло ослепительно яркими огнями. И в мгновение ока разорвало нас на миллионы крошечных, мучительно медленно сгорающих осколков, которые вскоре рассеяла и приняла милосердная Тьма.
Воскресала я так же неторопливо. Долго. И чувствовала себя при этом до невозможности хорошо.
Свернувшись в клубок, я блаженно щурилась, нежась в коконе из собственных крыльев. То и дело с урчанием терлась щекой о прохладную простыню. Бессовестно громко мурлыкала. Потягивалась. И упорно ловила убегающий сон, надеясь хотя бы на миг продлить ощущение переполнявшего меня бесконечного счастья.
— Хелечка-а-а… — тихо-тихо позвал откуда-то издалека смутно знакомый голос. — Хеля-а, пожалуйста, проснись.
Неохотно приоткрыв один глаз, я недоуменно воззрилась на испещренную сложным узором серебристую пленку, не дающую проверить, послышалось или же меня действительно позвала Улька. Потом все-таки додумалась свернуть собственное заметно изменившееся, удлинившееся, сверкающее, словно усыпанное драгоценностями, крыло. Досадливо помахала рукой, развеивая накрывшую его сверху густую пелену Тьмы. И в полнейшем изумлении уставилась на радостно улыбнувшуюся подругу.
— У-уль! Ты как тут оказалась?
— Это ты здесь оказалась, — порывисто обняла меня баньши. — И наконец-то пришла в себя, а то я испугалась, что ты до следующего утра не очнешься!
Ошалело помотав головой, я с не меньшим изумлением приподнялась на локтях и оглядела полутемную комнату: серые стены, четыре сдвинутые посередине койки, распахнутая в ванную дверь…
— Я в убежище, — шокировано прошептала я, резко сев на постели.
Улька наконец отстранилась и кивнула.
— Сегодня перед рассветом появилась. Возникла из ниоткуда в коконе из Тьмы. Уже спящая. Опустилась на кровать, да так и проспала весь день.
Растерянно приподняв сперва одно, а затем другое крыло, я к собственному удивлению обнаружила, что они по-прежнему ярко сверкают. Любовно выписанные Светом узоры теперь переплетались на них с такими же причудливыми знаками Тьмы. На кончиках перепонок исчезли когти, зато появились дополнительные шипы. Да и остальное тело я стала ощущать иначе. Более гибким, сильным, подвижным. Как будто последняя ночь изменила меня навсегда.
Понимая, как опасен может быть избыток чужой силы, я обратилась к светлой ипостаси, беспокоясь, что Князь мог случайно ей навредить. Обшарив все уголки сознания, в тревоге позвала темную. Но с ужасом поняла, что она тоже не откликается, и едва не умерла от мысли, что они обе как таковые теперь… отсутствуют.
Господи, но разве это возможно?
— Смотри-ка, Тьма, — со смешком сообщила Улька, когда я подняла задрожавшую от жуткой догадки руку, и на раскрытой ладони послушно заплясал крохотный черный огонек.
— И Свет, — хихикнула она, когда на другой ладони сам по себе возник такой же огонек, только исключительно белый. — Кажется, тебе больше не нужно менять ипостаси, Хель. Ты стала цельной!
— Вот и прекрасно, — прожужжал впорхнувший в комнату Шмуль. А затем плюхнулся мне на колени и, состроив умильную мордочку, проворковал: — А ты нам больше покушать не принесла?
— Когда бы я успела? — машинально отозвалась я, недоверчиво к себе прислушиваясь. — Кстати, сколько сейчас времени?
— Да вечер уже. Скоро спать ложиться.
— А мы голодные, — стеснительно признался возникший в дверях Мартин. — Но есть змей, жаб и пауков как-то не хочется. Ты, случаем, ничего вкусненького из замка не прихватила?
