Я до крови прикусила губу и отвернулась.
— Нет. Ждать чего-то иного от демонов нас давно отучила матушка. Но что-то мне подсказывает, что ты заранее оговорил хотя бы одно условие, которое избавит тебя от ненужных сложностей.
— Разумеется. Наш договор действителен лишь до тех пор, пока ты сама меня не признаешь.
— И это правильно, — широко улыбнулся Валлар. — Раз уж ему каким-то образом удалось подчинить твою темную половину, то со светлой ничего не выйдет. Ведь для того, чтобы завоевать настоящее доверие, недостаточно грубой силы. Правда, милая?
Темный Князь оскалился, а я сглотнула.
— Ты прав. Сломать нас намного сложнее, чем приручить. Но как раз вчера у него это получилось, а значит, ваша сделка аннулирована.
Валлар резко переменился в лице.
— Что? Хель, разве ты…
— Прости, папа. Я больше себе не принадлежу.
— Рад, что ты наконец это осознала, — так же холодно произнес Темный Князь, подходя ближе. И, не обращая внимания на побледневшего ангела, по-хозяйски ухватил меня за подбородок и требовательно уставился в глаза. — Сделка действительно утратила силу. А значит, с этого дня ты будешь делать только то, что прикажу я. И так, как я этого пожелаю. Ты — моя до самой смерти, Хельриана Аррей Нор Валлара. И только я решаю, как ты будешь жить и как именно умрешь.
— Да, мой Князь, — прошептала я, будучи не в силах ему противиться.
— Никогда не забывай об этом, — процедил он, резким движением убирая руку. А затем отстранился и без предупреждения надел мне на голову проклятую корону. — Она твоя.
От неожиданности я пошатнулась и чуть не упала, но, хвала Создателю, у самого пола меня успели подхватить. Правда, легче от этого не стало, потому что сверху вдруг обрушилась такая тяжесть, что на мгновение показалось — весь огромный дворец внезапно рухнул на мою бедную голову. И теперь бесконечно давит, стремясь сломать и раздавить мою волю, которая еще ни разу не подвергалась такому серьезному испытанию.
Но самое ужасное, что я внезапно ощутила всю нежить, что обитала в огромном подземелье. На себе прочувствовала их многовековую жажду, от которой мгновенно пересохло горло.
В какой-то миг даже почудилось, что все они каким-то образом живут во мне — голодные, хищно щелкающие челюстями и неистово жаждущие кого-нибудь сожрать. И на самом деле это не они, а я готова кидаться на все живое, чтобы хоть как-то утолить терзающий меня голод.
За считаные мгновения перед моими глазами пронеслись сотни запертых комнат, до потолка заполненных пожелтевшими от времени костями. Несколько десятков непотревоженных склепов, в которых терпеливо ждали зова мирно дремлющие умертвия. Груды никому не нужного золота, небрежно сваленные в гигантских подвалах. Бесчисленное количество накопительных кристаллов, вмороженных в стены таких же гигантских пещер. Даже тщательно замаскированные потайные ходы, расположение которых я теперь знала не хуже Зыряна…
А затем мою голову словно пронзили серебряной спицей. С пробирающим до костей скрежетом и, кажется, даже с хрустом. Причем не один, а целых тринадцать раз, будто дурацкой короне мало было вонзиться мне в череп, и хищная тварь вгрызлась туда сразу всеми своими зубцами.
От накатившей боли у меня помутнело в глазах. Дыхание перехватило, из горла вырвался сдавленный хрип. Но прежде чем над моей головой окончательно сомкнулась Тьма, я все-таки успела услышать яростный шепот:
— Ты будешь проклят за это, демон!
— Я благословлен, — так же тихо отозвался Князь. — И даже ты не можешь этого изменить.
ГЛАВА 22
Когда я пришла в себя, обстановка вокруг разительно изменилась. Мрачное подземелье куда-то исчезло, ему на смену пришла небольшая уютная комната в бежево-коричневых тонах. Вместо каменного пола подо мной была удобная кровать с шелковыми простынями и мягчайшей периной. На стенах красовались искусно вытканные гобелены. Но самое главное, тут было окно, распахнутое настежь и прикрытое лениво колыхающимися на ветру занавесками, которые и вывели меня из недолгого ступора.
— Я дома! — ошеломленно пробормотала я, осознав, что нахожусь в собственных покоях. А потом вспомнила все, что этому предшествовало, торопливо вскинула руки, ощупывая голову. И с облегчением выдохнула, убедившись, что посторонних предметов на ней нет.
Ф-у-у… Значит, Арсур все-таки снял с меня корону. И правильно, нечего на жену такую обузу вешать. Хватит того, что я перед маменькой засветилась и друзей напугала до полусмерти. Отец наверняка чуть с ума не сошел, когда я грохнулась в обморок. И вообще, мы там все наломали дров, пока проводили спасательную операцию, так что стоило поскорее объясниться, пока кое-кто не решил, что я, как организатор, заслуживаю наказания.
Слишком резко вскочив с постели, я охнула, ощутив сильнейшее головокружение, и поспешно села обратно.
Ой-ой-ой, как некстати… Но, видимо, я слишком перенапряглась в подземелье, а восстановиться оказалось неоткуда. В смысле не от кого. Резервы опять на нуле, так что открывать портал было нельзя — мне его сейчас не осилить.
«Арсур?» — на всякий случай я все-таки попыталась отправить зов. Но ответа не получила и со вздохом выпрямилась, сознавая, что искать супруга придется по старинке. Пешочком.
Безуспешно поискав одежду, которую у меня почему-то отобрали, я закуталась в утащенную с кровати простыню и осторожно, придерживаясь за стенку, направилась к двери. Но не к той, что вела в коридор — в фамильном замке даже дочерям Герцогини не стоило разгуливать без одежды, — а к потайной, через которую сбежала отсюда пять лет назад.
Притулившееся в углу старое зеркало отъехало в сторону с душераздирающим скрипом. За ним обнаружился узкий тоннель, один из многих в изъеденном тайными переходами замке, которые я еще в детстве изучила до последнего закутка.
За прошедшие пять лет карта этого лабиринта не успела стереться из моей памяти, поэтому добраться до гостевого крыла не составило труда. Даже с учетом обилия пыли, впивающихся в пятки острых камушков и клочьев свисающей с потолка паутины. А вот накатывающее приступами головокружение и заплетающиеся от слабости ноги доставили немало проблем. Так что к тому времени, когда я доползла до нужного этажа и услышала знакомые голоса, прошла, наверное, целая вечность.
— Уль, можно я тебя поцелую? — вдруг послышался из-за стены взволнованный шепот Василька, заставивший меня замереть.
С той стороны повисла тревожная пауза. А затем раздался такой же взволнованный, но вполне различимый шепот:
— Можно.
Я чуть не крякнула от неожиданности: ничего себе новости! Я тут, понимаешь, при смерти лежу… ну, это они так должны думать… а некоторые уже развлекаются! Хотя мне казалось, что эти двое еще как минимум год будут ходить, целомудренно держась за ручки.
На цыпочках подкравшись к замаскированной под выступ смотровой щели, я осторожно выглянула наружу и хмыкнула: Васька и Улька стояли посреди пустого коридора и самозабвенно целовались. При этом баньши была пунцовой от смущения, а оборотень покровительственно нависал над ней сверху, обхватив лапищами за талию.
