Гостомысл кивнул головой:
— Я скажу, чтобы скорее прислали корабли с продовольствием.
Милана бросила внимательный взгляд на Гостомысла.
— Это правильно, — медленно проговорила она. — Князь, я слышала, что даны посылали за помощью. Если их гонцы дошли, то, как только сойдет лед, в Нево-озере снова появятся разбойники. Я уверена, что они сразу нападут на город.
Гостомысл насторожился.
— Ты уверена в этом?
— Даны были уверены, что со дня на день им придет помощь. Поэтому они оказались и не готовы оборонять город.
— Плохо. Город без запасов продовольствия не сможет выдержать долгой осады. Тогда надо поторапливаться. Сегодня же отправлю корабли в Карелу за продовольствием, — сказал Гостомысл и решил: — Все же надену парадную одежду.
Глава 14
Так, не глядя друг на друга, старшины и бояре сидели около получаса.
Направляясь к князю на прием, старшины надели лучшие одежды и богатые шубы. В горнице было хорошо натоплено, и вскоре от жары все разомлели и стали распахивать шубы. Запахло потом.
Но никто из старшин не осмелился сказать отроку у двери, чтобы он открыл дверь. А бояре, присутствующие на приемах для почета и совета, даже не шевелились. И их можно было бы принять за статуи, если бы не живые глаза.
Наконец из двери показался Стоум. Он повел носом, поморщился и сказал:
— Князь Гостомысл сейчас будет!
Бояре дружно встали.
Старшины переглянулись.
— Однако мы не его холопы, — заносчиво проговорил Богдан.
— Не холопы, но уважение к князю должно проявлять. Он все-таки глава племени, — проговорил Лисий хвост и встал.
За ним поднялись и остальные старшины.
Нехотя встал и Богдан.
Пока старшины препирались, в горницу вошли двое юных дружинников в нарядной одежде, встали по обе стороны от кресла и застыли рындами.
Через минуту вошел Гостомысл. Рядом с ним Медвежья лапа, что-то оживленно рассказывая князю. Следом — Ратиша.
Гостомысл все-таки надел парадное одеяние, на голову водрузил тяжелую княжескую шапку. Этот наряд показывал, что простого разговора не будет.
Бояре и старшины поклонились.
— Здрав будь, князь! — сказал Лисий хвост.
Гостомысл прошел к трону, сел и торжественно проговорил:
И вы будьте здравы, лучшие мужи!
За спиной Гостомысла встал Ратиша.
Церемония приветствия окончилась.
Медвежья лапа сел на лавку первое место среди бояр.
К князю приблизился Стоум, что-то шепнул ему на ухо и встал рядом.
— Господа старшины, князь слушает вас! —- объявил Стоум.
Гостомысл придал лицу бесстрастное выражение.
Поднялся Лисий хвост.
— Князь, у города есть к тебе вопросы.
Гостомысл удивленно приподнял бровь.
— Вопросы? Что это значит? — строго вскинулся Стоум.
— Пусть говорят, — сказал Гостомысл.
Лисий хвост кивнул головой.
— Все объяснит Богдан.
— А ты, Лисий хвост, разве уже не городской голова? — с едва заметной усмешкой спросил Гостомысл.
— Пока — городской голова. Но городом правят старшины, и если у них возникают вопросы, то пусть сами их и задают. Богдан — зачинщик, — сказал Лисий хвост и повернулся к старшинам: — Богдан, вот князь, держи перед ним речь.
Богдан встал, а Лисий хвост сел и придал лицу отсутствующее выражение. Он хотел показать, что к претензиям старшин не имеет никакого отношения и не поддерживает их.
Богдан сразу коснулся сути дела.
— Гостомысл...
— Я князь! — гневно перебил его Гостомысл.
— Князем мы тебя пока не выбирали, — дерзко сказал, не испугавшийся Богдан.
— Мои прадеды были словенскими вождями. Мой дед был князем. Мой отец был словенским князем. Они были не только военными вождями, но и старшими в племени. По праву старшинства они правили словенской землей. И никто не подвергал это право сомнению. По рождению я князь, и никто не может выбирать меня князем или нет, — срывающимся голосом проговорил Гостомысл.
— Теперь все изменилось, — сказал Богдан.
— И что же изменилось? — с подчеркнутым сарказмом спросил Гостомысл.
Его ожидания подтвердились, и Гостомысл теперь думал, что его положение было бы надежно, если бы разбойники были выбиты из города его дружиной.
«Эх, боярин, боярин — нельзя же быть таким простодушным!» — сокрушался Гостомысл.
Богдан был прав, и это еще больше распаляло Госто-мысла. Его душа бурлила от гнева. В глазах темнело. Руки дрожали. Он был готов кинуться на старшин.
Увидев, что Гостомысл обозлился, Стоум испугался, что тот потеряет контроль над собой.
Этого нельзя было допустить — столкновение Госто-мысла со старшинами обязательно закончится его изгнанием из города.
Хоть и обижен Стоум был на Гостомысла, однако не мог не вмешаться, чтобы предотвратить конфликт и помочь Гостомыслу сдержаться, Стоум положил руку на его плечо. Плечо было острым и хрупким.
Богдан же, заметив нервное возбуждение Гостомысла, мгновенно понял выгоду, которую принесет ему ссора князя со старшинами, и, наоборот, стал нагнетать ситуацию.
— Изменилось вот что — твои предки и твой отец были сильными вождями и могли защитить словенские племена. Но твой отец потерпел поражение от разбойников. Может, ты и князь по рождению, но правителем над собой мы тебя не выбирали. Ты слаб, неопытен и у тебя нет дружины. Ты — мальчишка! —- нагло сказал Богдан.
— Ложь! Есть у меня дружина! — крикнул в ответ Гостомысл и дернулся, пытаясь встать. Стоум с трудом удержал его. Глаза Гостомысла заблестели слезой.
Возмущенные бояре вскочили с мест и кинулись к старшинам. Старшины тоже вскочили. Через секунду должна начаться драка.
Стоум едва успел крикнуть;
— Стойте, бояре. Ссора нам не нужна.
На его призыв среагировал Медвежья лапа. Он кинулся между боярами и старшинами и взревел разъяренным зверем:
— Стоять! Всем стоять!
Оглушительный рев заставил бояр замереть. Этой заминки хватило. Теперь поднялся Гостомысл, который уже взял себя в руки, и звенящим от гнева голосом заговорил:
— Бояре, сядьте. Драка никому не нужна. Мы должны решить все спорные вопросы полюбовно.
Видя, что подходящий момент уходит, Богдан попытался спасти положение и снова бросил обвинение:
— Гостомысл, ты слаб. И твоя дружина такая же слабая, как и ты. Нам слабый защитник не нужен.
