— Он мой друг, — сказал Гостомысл.
— Твою судьбу можешь знать только ты. Он должен уйти. Ему незачем знать то, что ему не полагается знать, — сказал волхв.
— Хорошо, — сказал Гостомысл и приказал: — Ратиша, выйди.
— Я буду охранять вход, — сказал Ратиша, вышел за дверь, плотно ее прикрыл и уместился на лавку под окошком.
Волхв же, тихо шепча заклинания, медленно обошел комнату. Со стороны казалось, что он что-то выбирает. Наконец он сел на пол неподалеку от знамени и предложил:
— Садись, князь, напротив.
Гостомысл сел.
Волхв раскрыл сумку.
Сначала он вынул дудку. Дудку положил рядом с собой. Затем вынул глиняный флакон, заткнутый пробкой из дубовой коры, и две небольшие чашки, красного цвета. Одну чашку он поставил перед Гостомыслом, другую перед собой. После этого налил в чашки из флакона немного зеленоватой жидкости.
— Пей, князь, — сказал он, пододвигая чашку к Госто-мыслу.
Гостомысл взял чашку и с сомнением взглянул на жидкость.
— Пей не бойся — это не яд, — сказал волхв, и выпил жидкость из своей чашки.
Следуя его примеру, Гостомысл выпил залпом жидкость. Жидкость пахла травами и была горьковатой, но приятной.
— Вот и ладно, — сказал волхв, взял дудку и завел грустную медленную мелодию.
В глазах Гостомысла стало темнеть, но почти сразу он увидел женский облик
«Девана!» — угадал он.
— Я рада тебя видеть, мой милый, — сказала Девана, и Гостомысл почувствовал легкое дуновение, похожее на поцелуй.
— Я думал, ты меня забыла, — сказал Гостомысл.
— Как же я могу забыть того, кого я люблю?
— Мне пришлось жениться на нелюбимой, — сказал Гостомысл.
— Я знаю.
— Ты обижаешься на меня?
— Ваша свадьба всего лишь смешной человеческий ритуал. Для богов он ничего не значит. Имеет значение лишь любовь богини, — сказала Девана и рассмеялась. — Гостомысл, земная женщина не может быть мне соперницей, как бы она ни была хороша и хитра. Но чем ты опечален, мой любимый?
— Я все время делаю то, что не хочу делать. Я не хотел быть князем, но погиб мой отец, и мне пришлось заместить его. Я не хотел жениться, но вынужден был сделать это, чтобы победить врага. Сейчас я должен идти в поход, но у меня слабая дружина. Я не хочу идти в поход, но я должен идти, иначе меня ждет погибель.
— Ты боишься?
— Я боюсь, — шепотом проговорил Гостомысл.
— Почему ты боишься? Я же дала тебе знамя! Под этим знаменем ты уже победил врагов.
— Не знаю — просто дурное предчувствие в душе.
— Да, ты еще слаб. Конечно, ты не виноват в этом, просто ты молод, но слабость может привести тебя к гибели. А потому верь в свое знамя. Пока ты будешь верить в него, ты будешь побеждать.
— Девана! — торжественно проговорил Гостомысл. — У меня есть звезда, это ты. Знай, чтобы со мной ни случилось, я буду верить в свою звезду всегда!
Девана тихо засмеялась.
— Я долго проживу? — спросил Гостомысл.
Девана улыбнулась.
— Ты сам ответил на этот вопрос — пока будешь верить в свою звезду, с тобой ничего не случится.
— Но я не могу жить вечно, — сказал Гостомысл.
— А ты попробуй, — снова рассмеялась Девана.
Глава 26
Постепенно из глаз Гостомысла ушла темнота. Волхв все так же сидел и тянул медленную мелодию. Заметив, что Гостомысл очнулся, опустил дудку.
Гостомысл молчал.
— Ты все узнал, что хотел, князь? спросил волхв после минуты молчания.
— Все, — сказал Гостомысл.
Теперь он мог слышать, как в дверь кто-то нетерпеливо скребся.
— Кто там — заходи! — громко сказал Гостомысл.
В комнату вошел Ратиша. По его лицу было видно, что он был взволнован.
— Князь, пришли корабли! — торопливо проговорил он.
Гостомысл вскочил.
— Какие корабли? Разбойники?
— Нет, что ты! — поспешил успокоить Ратиша. — То карельский князь Вяйнемяйнен пришел с дружиной.
— Так веди их скорее во дворец! — вскричал Гостомысл.
— Они уже ждут тебя в горнице, — сказал Ратиша.
— А чего же ты мне раньше не сказал? — сердито спросил Гостомысл.
— Я не смел отвлекать тебя от разговора с богами, — сказал Ратиша.
Ратиша был прав, — никто не смеет мешать человеку говорить с богами.
— Пошли в горницу, — сказал Гостомысл.
— Тебе надо бы переодеться, — сказал Ратиша.
— Некогда, — сказал Гостомысл и быстро пошел в гор ницу.
В горнице оказалось довольно многолюдно. Карельские и словенские дружинники расстались недавно, но и за это короткое время произошло столько событий, что не обсудить их было невозможно, поэтому комната была заполнена шумом и смехом.
Гостомысл вошел стремительно.
Увидев его, бояре стихли и склонились в поклоне. К Гостомыслу тут же подошли Стоум и Медвежья лапа.
Стоум негромко сообщил на ухо Гостомыслу, что карельский князь находится в комнате ожидания и ждет приема.
Гостомысл поморщился.
— Боярин, к чему такие церемонии? Князь Вяйнемяйнен отец моей жены и мой лучший друг, так стоит ли его томить ожиданием встречи со мной?
— Конечно, это так, — сказал Стоум, — но церемония предназначена не для вас, а для ваших бояр. Вы вожди своих племен, но ты старший, а князь Вяйнемяйнен твой данник, поэтому негоже...
— Не надо читать мне нотации. Пусть заходит, — прервал его Гостомысл и, кивая боярам, прошел к трону.
Медвежья лапа и Стоум поспешили за ним.
Как только Гостомысл сел, парадные двери распахнулись, и в горницу торжественно вошел князь Вяйнемяйнен.
Он был в нарядной одежде. Лицо хмурое и напряженное.
Следом за ним шел воевода Йовкахайнен.
Боярин Стоум громко объявил:
— Карельский князь Вяйнемяйнен!
Немного помедлив:
— И воевода Йовкахайнен!
Далее по протоколу князь с воеводой должны были чинно пройти к трону, поклониться Гостомыслу, после чего начнется длинный разговор о здоровье князя и его близких.
Но Гостомысл сломал процедуру. Вместо того чтобы смирно сидеть и ждать, когда гости подойдут, он вскочил с кресла и сам быстро прошел навстречу карельскому князю, обнял его и поцеловал в щеки:
