— А насчет Бирки. Пора отсюда уходить, — сказал Харальд.
— Но куда? — задал вопрос Готлиб.
— Городов много на побережье. Например, Ророг, большой и богатый город, — сказал Харальд.
— Ророг — оборитский город, у них союз с Карлом Франкским, — напомнил один из дружинников.
— У нас достаточно сил, чтобы сразиться и с Годофридом, — сказал другой дружинник.
— Нет, — сказал Готлиб, и все замолчали, — с Годофридом еще не пришло время связываться. А с Карлом и подавно.
— А что же делать? — спросил дружинник.
Ответил Харальд:
— Надо найти на побережье тихое место, устроить там базу, и с нее нападать на торговые корабли и прибрежные города.
— Хорошая мысль, — сказал Готлиб. — Это как раз то, что нам надо. В этом году мы потреплем прибрежные города, — пусть платят нам дань. Тем, кто не захочет платить дань — пусть примером послужит Бирка.
— А потом? Ведь и Карл, и Годофрид захотят навести порядок на море, — тихо сказал Харальд.
— А весной мы уйдем на юг Европы, — также тихо ответил Готлиб и приложил палец ко рту — Но об этом молчи.
Затем он встал и громко объявил:
— Завтра на рассвете уходим из Бирки. Все, что осталось еще целое, сжечь и разрушить. Оставшихся в живых горожан, что не годятся нам в рабы, — убить.
Готлиб хлопнул в ладоши.
— А теперь музыкантов и танцовщиц? Праздник продолжается. И он будет продолжиться до тех пор, пока мы живы.
Тут же двери распахнулись, и двор наполнился музыкантами и танцорами. Музыканты играли веселую музыку.
Странно было, откуда в разоренном городе взялись музыканты?
Глава 62
Рано утром к Гостомыслу в шатер пришел Медвежья лапа и сообщил, что войско поднято, заканчивается завтрак и через полчаса можно будет выходить.
Гостомысл выглянул на секунду из шатра. Пахло гарью потухающих костров. Небо было словно темно-синий кобальт, в глубине которого горели ослепительным огнем бриллиантовые камни звезд. Звезды притягивали к себе взгляд магнитом и вызывали непреодолимое желание смотреть на них вечно.
Между тем на востоке небо мутнело, точно чистая река наливалось молоком.
Но слышались людские голоса. Костры, в которые подкидывали последние дрова, выбрасывали вверх горсти искр.
Искры были почти неотличимы от звезд, только в отличие от них, взлетев в небо, быстро тускнели и гасли.
Быстро продрогнув, Гостомысл вернулся в шатер. Тут ему уже приготовили одежду, и Гостомысл начал одеваться, при этом вспоминая ночной сон.
Ночью к нему все-таки приходила Девана.
Воспоминания о сне были смутными, но он помнил, что она, как всегда, была с ним мила. Гостомысл подумал, что она говорила что-то очень важное, потому что была встревожена. Но, к своей досаде, Гостомысл совершенно не помнил, что говорила ему любимая богиня.
Заканчивая одеваться, Гостомысл сказал Медвежьей лапе, чтобы он немедленно собрал около шатра старших дружинников и командиров норманнских отрядов.
— Зачем? — удивленно спросил воевода. — Все уже готово к отплытию.
— Мы не сделали самого главного, о чем я вчера говорил. Мы не спросили волю богов, что нам делать дальше, — сказал Гостомысл и приказал Ратише: — Приведи волхвов.
Ратиша, который знал о планах Гостомысла, тут же выскочил из шатра.
— Но ведь решение уже принято, — удивленно напомнил Медвежья лапа.
Гостомысл проговорил:
— Решение считается принятым после того, как его одобрят боги.
В шатер внесли блюда с едой: горшок с гречневой кашей, кувшин с молоком и посуду. Следом за этим в шатер вошел и Ратиша.
Медвежья лапа сказал, что ему надо собирать дружинников, и ушел.
Слуги расставили еду на скатерти, и Гостомысл кивнул Ратише.
— Садись. Позавтракай со мной.
— Волхвы скоро придут, — сказал Ратиша и присел к ковру наложил в миску Гостомыслу каши, затем залил ее молоком. Потом положил пару ложек каши в свою миску.
Гостомысл съел ложку каши и тихо проговорил:
— Ко мне опять приходила Девана и предупреждала меня об опасности.
— О какой опасности? — отложил ложку Ратиша.
— Не знаю, надо говорить с волхвами. Но мне кажется, что она не хочет, чтобы я шел в море.
— Но ведь ты же уже решил вернуться в город?
— Да, но сомнения оставались.
— Тогда волхвы точно лишними не будут, — сказал Ратиша.
Охранник у входа громко доложил:
— Пришел воевода.
Тут же в шатер зашел Медвежья лапа и доложил, что старшая дружина собрана.
— А где волхвы? — спросил Гостомысл, глядя на Ратишу.
— И волхвы уже ждут, — сказал Ратиша.
Гостомысл кивнул Медвежьей лапе, — скажи дружине, что я сейчас выйду, — затем Ратише, — выйди и скажи старшему волхву, чтобы зашел.
Медвежья лапа и Ратиша вышли. Слышно было, как Ратиша сказал волхвам, чтобы старший волхв зашел в шатер.
Минут десять Гостомысл разговаривал с волхвом. Они говорили так тихо, что даже если бы кто-то захотел подслушать их разговор, то ничего не понял.
Наконец волхв вышел из шатра, следом за ним вышел Гостомысл.
Пока Гостомысл разговаривал со старшим волхвом, другие волхвы подготовили жертвенный костер.
Выйдя, Гостомысл объявил:
— Други, я что хочу вам сказать. Я ночью долго думал, почти не спал, потому что у меня возникли сомнения в наших планах. Мне снился странный сон, что, погнавшись за старым лисом, я оставил стадо овец без присмотра, и стадо стали терзать волки. Проснувшись, я понял, что это был знак — пора спросить богов, что нам делать дальше.
Дружинники уважительно кивали головами.
— Как же не советоваться с богами о своих планах? Они могут обидеться.
— Хорошо. Я понял ваше желание, — сказал Гостомысл и обратился к волхвам: — Волхвы, начинайте делать свое дело.
Старший волхв разжег небольшой костер. Гостомысл сел чуть поодаль, дружинники расположились вокруг костра.
За их спинами встали остальные воины. Таким образом, вокруг места волхвования образовалось плотное кольцо.
Все молчали и смотрели.
Волхвы тем временем продолжали процедуру. Один из волхвов, сидя рядом с костром, приготовил дудку, другой — бубен.
Когда они затянули тихую мелодию, старший волхв поставил на огонь котелок с водой и по мере закипания добавлял в воду травы, которые он вынимал из своей холщовой сумки.
