Наконец вода забурлила. Подождав некоторое время, старший волхв длинной ложкой зачерпнул кипящую жидкость и налил ее в деревянную чашу, украшенную изображениями богов.
Затем он плеснул немного жидкости в костер, — запахло сладким, — затем отпил из чаши немного варева, поставил чашу у ног и стал внимательно смотреть на поверхность оставшейся в чаше жидкости.
А снадобье в чаше меняло цвет, то становилось красным, то синим, то зеленым. Многим казалось, что на поверхности жидкости появляются странные лица, но никто не смел и вздохнуть.
Лицо волхва было бесстрастно, глаза остекленели, казалось, он ушел из этого мира и пустился в странствия.
Так продолжалось некоторое время, затем глаза волхва стали закрываться, голова стала клониться, затем он начал качать ей из стороны в сторону и едва понятно бормотать:
— Опасность! Опасность! Опасность ждет народ с востока. Защищай народ от востока, князь. На западе ты проблуждаешь попусту, а тем временем народ будут терзать захватчики. Иди домой, князь!
После того как волхв проговорил последние слова, он упал на землю без движения. Музыка затихла, словно обрубленная.
— Он мертв? — спросил Гостомысл.
Ратиша тронул руку волхва.
— Нет, жив, веки шевелятся.
— Он устал, ему надо отдохнуть, —- сказал один из волхвов, — все, что сказали ему боги, он передал.
Волхвы подняли белого волхва и быстро унесли.
Гостомысл встал и громко спросил:
— Все слышали слова волхва?
— Все! — был ответ.
— Я знаю, что многие люди в войске хотели бы идти на запад, но боги сказали свое слово — они желают, чтобы мы шли домой. Я выполню волю богов, но и не буду неволить тех, кто пожелает идти своим путем. Пусть они возьмут корабли и продовольствие и идут. Но те, кто пойдет со мной, разделит мою судьбу.
Гостомысл бросил взгляд на плавающий в море багровый диск.
— Идите на свои корабли, и как только солнце оторвется от горизонта, уходим.
Закончив речь, Гостомысл вернулся в шатер.
Следом за ним зашли Медвежья лапа и Ратиша.
— Зачем нам в дружине чужаки? — спросил Медвежья лапа.
— Мы об этом уже говорили, — сказал Гостомысл и принялся укладывать личный ларец. Видно было, что Гостомысл нервничал, и Ратиша стал ему помогать.
Наконец Гостомысл оставил ларец и проговорил:
— Воевода, когда мы вернемся домой, нам придется подчинять своей воле отшатнувшиеся от нас племена. Я даже пока не знаю, кто из них сохранил нам верность. Возможно, и даже обязательно, придется воевать. В их дружинах ушедшие от меня отцовские дружинники. Многие из них являются родственниками наших дружинников. Неужели ты хочешь, чтобы брат встал против брата?
— Но, включив норманнов в свою дружину, ты делаешь ее чужой для словен, — сказал Медвежья лапа.
— Это моя дружина, и для меня важно только, чтобы она была верна мне.
— Но ты же вождь племени, — напомнил Медвежья лапа.
Гостомысл усмехнулся:
— Забыл что ли, что горожане не хотят меня вождем?
— Ну, это же...
— Дальше недовольных будет больше, потому что никто не желает быть зависимым от кого-то, — сказал Гостомысл.
— С норманнами твоя дружина стала больше, чем у твоего отца. Содержание такой дружины ляжет тяжкой ношей на плечи горожан, — сказал Медвежья лапа.
Гостомысл похлопал воеводу по плечу.
— Воевода, ты хороший воин, лучше тебя воеводы нет. Но ты близорук. Ты не видишь, что единого племени уже нет. Словенское племя давно переросло город. Горожане думают, — зачем им князь, когда у них есть свое ополчение, способное защитить город? Но они не понимают, что спокойствие города добывается не под стенами города, а во вражеских землях. Ополчение же туда не пойдет, оно не может оставить город. Наглядный пример тому прошлогодние события, когда ополчение не смогло защитить город, потому что было захвачено врасплох. Поэтому конфликты между князем и городскими старшинами будут только усиливаться. Князь нужен купцу Лисьему хвосту, для того, чтобы для купца были открыты торговые пути, чтобы его не обижали в чужих землях. Но Богдану, да и другим старшинам, — горшечникам, сапожникам, портным, — князь кажется только обузой.
Медвежья лапа кивнул головой.
— С тобой я согласен, но как же содержать большую дружину?
— Мы сделаем просто, перебил его Гостомысл, — мы разобьем большую дружину на небольшие отряды, которые поставим по другим городам, куда я посажу своих посадников...
— Хитро. Тем самым мы будем контролировать мелкие города, — сказал Медвежья лапа.
— Отряды будут нести сторожевую и почтовую службу, — серьезно проговорил Гостомысл.
— А остальные?
— Остальным некогда будет сидеть в городе, — мы пойдем собирать дань, — проговорил Гостомысл и, немного подумав, добавил: — Если наши планы связаны с югом, то старый город Словенск останется не у дел. Думается мне, что надо будет ставить новые города на тех реках, по которым пролегают торговые пути.
— Новые города? Чудно! — удивленно проговорил Медвежья лапа, но ничего не стал выяснять, только поклонился и спросил разрешения идти готовить корабли к выходу.
— Иди, — сказал Гостомысл, — сейчас и я приду на корабль.
Выйдя из шатра, Медвежья лапа покачал головой и пробормотал:
— Однако мудрен мальчишка, чую беспокойства с ним будет побольше, чем с его отцом. Хотя и тот был неугомонный.
Глава 63
После погрома, устроенного князем Буревоем, хазары присмирели и оставили в покое территории по берегам Дона.
В районе нынешнего Цимлянска в те времена Дон делал излучину и мелел настолько, что его могли переходить вьючные животные. Поэтому через эту излучину пролегал Великий шелковый путь. Кроме того, сюда сходилось еще несколько торговых путей. Через Дон переправлялись караваны, насчитывающие от тысячи и более вьючных животных. Не могли миновать этого места и проходящие по водному пути корабли.
Поэтому не зря на это место обратили внимание ближайшие племена, в первую очередь вятичи, на земле которых находились истоки Дона.
Через несколько лет на высоком, в сорок метров, берегу Дона появилась крепость из белого камня, которую назвали Белая Вежа. Крепость в форме треугольника состояла из трех разделенных стенами частей. Внешние стены имели толщину в три с половиной метра и были высотой до десяти метров. Углы и ворота защищали башни.
Там появились караван-сараи, торг, ремесленные мастерские.
Крепость не только защищала торговый путь, но стала местом сбора пошлин с проходящих караванов.
