— Затянешь слабо — опять упадешь, — сказал вполоборота.
— Как упаду, так и поднимусь. Не твое дело.
— Можешь и не подняться. Сегодня поедем вдоль ущелья.
— Ну и сдохну, тебе-то что.
Подлезла под брюхо и затянула зубами проклятую пряжку. Оборжаться всяким. Диго не смеялся. Подошел, дернул, и седло свалилось. Сволочь.
— Послушай, Лэйрин…
— Я не позволял обращаться ко мне на «ты»!
— И я не позволял, ты первый начал. И что тут такого? Для младших сыновей лордов дозволяется этикетом такое обращение.
— Я не младший. Я — единственный и неповторимый.
И тут он впервые улыбнулся.
Жизнь бы отдала за его улыбку, как вспомню. Только бы еще раз увидеть. Диго, мой гордый Диго, что я тогда понимала?
— Раз ты наследник, почему рискуешь жизнью по пустякам? — уже привычно нахмурился он. — Она принадлежит роду.
— Ненавижу пафос.
— Ты и меня ненавидишь, что с того? Подпругу одной ненавистью не затянешь.
Он отодвинул меня в сторонку, и через минуту кобыла была оседлана. Я вскарабкалась на нее без его драгоценной помощи.
Прогулка намечалась не просто так: вместо очередной охоты мы ехали с ответным визитом в дом лорда Этьера.
Почему столь важное событие происходило без матушкиного участия — я терялась в догадках. Может, она заболела? Королева никогда не болела, а ее изможденный вид в дни, когда мы возвращались с охоты, быстро приходил в норму. Но и в этот раз она осталась в замке вместе с Сильвией и несколькими слугами. Остальные сопровождали нас с лордом и леди Грахар.
Так далеко мы еще не забирались в Белогорье.
Я едва сдержала вздох восхищения, когда увидела дом рода Этьер.
Белоснежные колонны, арки, хрустальные шпили сияли и парили над скалой, как волшебное видение. Он был невелик снаружи, но продолжался в горе, ибо на самом деле оказался огромен. По сравнению с его великолепием наш замок был ветхой лачугой.
У горцев сложный этикет. Высших по рангу гостей хозяева встречают еще перед мостом, ведущим в замок, низших — в залах. Равных или низших по статусу, но особо уважаемых — ровно на середине парадной лестницы. Каждая ступенька имела свое значение.
Так вот, матушка пощадила гордость кронпринца, когда рассказывала о положении рода Грахар среди кланов Белогорья.
Лорд и леди Этьер, тоже все в черном, как и мои родичи, ждали нас на верхней площадке хрустальной, призрачно-прозрачной лестницы. Казалось, они парили в воздухе.
Поняв, кто есть кто, я непроизвольно оглянулась на Диго. Он почему-то чуть покраснел и опустил ресницы. Девчонка, говорю же. Матушка бы меня отчитала за такое смущение.
Надменная леди Амель чуть резче, чем обычно, выдохнула воздух через ноздри, выпрямила спину так, что тронь — зазвенит, и двинулась вперед под руку с супругом. Я замерла столбом.
— Не бойся, лестница не растает, — усмехнулся Диго, обойдя меня в сопровождении наставника Рагара.
Ледяной воин тоже вздернул угольную бровь. Это была первая эмоция, увиденная мной на его бесстрастном лице. Какая радость.
Растерянная охрана не решилась оставить меня одну и переминалась на шаг позади.
Бабушка, только поднявшись, поняла, что происходит неладное: по окаменевшим лицам четы Этьер. Так мы и стояли бесконечные минуты, я — внизу ничтожной букашкой, они — вверху гневными богами.
Разумеется, я не слышала, о чем они говорили. Думала — как буду возвращаться одна, пешком, на ночь глядя, в несусветную даль. Лошадей-то наших уже приняли конюшие и увели. И как, если доберусь, буду успокаивать матушкин гнев. На бабушкин было уже плевать. Вон, белая какая стоит, белее даже «снежного дьявола» Рагара.
Но я — кронпринц. Единственный наследник короля Роберта, в чьих владениях находится Белогорье. Формально? Король здесь никто и ничто? Никогда не сунется? Но я-то — здесь. Если я когда-нибудь надену корону, кланы не забудут, как встретили меня в первом же доме. Как низшего. И я навсегда останусь для них никем и ничем.
Моя выходка была понята правильно. Я молчаливо требовала признания моего статуса, напоминала о праве моего короля, праве моей короны. Будущей, конечно. Я его получила. Лорд и леди Этьер начали спускаться. Неуверенно, медленно, дергаясь, как куклы.
Они мне этого никогда не простят.
Я не стала испытывать их прочность — видно же, что бешенство еле сдерживают — и поднималась одновременно. Все-таки я еще не король.
Мы встретились ровно посредине лестницы.
Будем считать, особое уважение я заслужила. Но вот ведь в чем прелесть: дальше-то мы поднимались вместе, к ожидавшим нас лорду и леди Грахар. Получилось забавно.
Лорд Этьер, пока мы поднимались, тихо сказал:
— А ведь у кланов будут с вами большие проблемы, принц Лэйрин, если вы когда-нибудь станете королем равнин.
Его супруга усмехнулась:
— С таким характером можно и не дожить до коронации. Мой вам совет, ваше высочество, если позволите. Никогда не пытайтесь поставить горы на колени. Раздавят.
На бабушку я боялась поднять глаза и была потрясена, услышав позднее, когда нас провели в залы, ее шепот:
— Спасибо, волшебное дитя. Это было лучшее зрелище в моей жизни.
— Но последствия будут кошмарные, — так же тихо заметил дедушка.
— Плевать, разгребем, — безмятежно отозвалась леди Амель.
И я заподозрила, что характером пошла именно в нее. Вот ужас.
Когда мы вернулись в наш замок, во дворе я увидела сэра Лоргана, еще более поседевшего всего за три месяца. Я повела себя как ребенок — подбежала, повисла на его шее. Потом было стыдно.
Старый наставник подхватил меня одной рукой, отечески взъерошил короткий ежик волос на моей голове.
— Благодарю за честь, ваше высочество, я тоже рад вас видеть. Уж и не чаял.
Он был мне вместо отца, наш преданный рыцарь. Лучше отца.
— Ваше высочество принц Лэйрин! — строгий окрик матушки.
Поворачиваюсь:
— Мне угодно, матушка, чтобы сэр Лорган больше никогда не покидал меня. Я не желаю другого наставника.
Ага, размечталась.
— У вас будет тот наставник, сын мой, какой будет необходим для вашего развития.
На ледяной морде учителя Рагара не дрогнул ни единый мускул.
На следующий день матушка лечила мне разбитый нос. Надо учиться защищать голову и падать на камни мягко, как кошки. Как «снежные дьяволы».
Сэр Лорган вернулся с вестями: Роберт Сильный пожелал увидеть сына.
Встреча была назначена через месяц на нейтральной территории, в окрестностях небольшой крепости Файри сразу за границей Белогорья. Король не подпустил матушку к столице и на сто миль, но и сам опасался ступить в горы.
