– Домой-то не собираешься? – спросил старик.
– Рано еще. Мне нужно попасть в Черноноги. Не подскажете дорогу?
Макс взял рюкзак в руки. Вот черт, ему опять показалось, что рюкзак обыскан. Еще раз? Он оглянулся на старика. Но тот смотрел как-то растерянно, тоскливо. Нет, Илья Васильевич не мог этого сделать. Скорее всего – показалось. Как все в этой проклятой деревне. Как все в этом проклятом деле! А может, и Настя сейчас дома, жива-здорова, варит ненавистный постный капустный суп. А может, и Настя ему показалась? Не было никакой Насти. Какая-то девушка имелась, да. Но, кажется, он с ней не жил. Встречаются иногда. Как ее зовут? То ли Наташа, то ли Вера. Или, может быть, Ирина?
Стоп! Макс укусил себя за руку. Сильно, оставив отпечатки зубов. Настя была! Она и сейчас существует!
– Не знаю я такой деревни, – сказал старик, а Макс не сразу понял, что тот ответил на его вопрос.
– Ничего, спрошу у местных. Кто-нибудь да в курсе.
– Так Гордецов Андрей здесь все места знает. Сходи к нему.
– Это седой который? – Макс впервые проявил интерес. – Нет, он не сможет. У него клиент там какой-то….
– А без его ведома тебе вряд ли кто помогать станет, – уверенно сказал старик.
– Он что у вас, всем заправляет?
– Ну да, типа деревенского старосты. Монополию держит. – Старик хохотнул, уже совсем приходя в себя после сна. – Ужинать будешь?
Макс в сердцах бросил рюкзак на пол.
– Черт бы вас всех подрал! И Сосновку вашу тоже.
– А вот тут с тобой согласен, – старичок начал доставать из буфета какие-то старинные тарелки.
– Консерву открой, – он подал Максу жестянку с сардинами. – Под картошечку замнем.
Макс оглянулся в поисках ножа, а потом достал из кармана свой. Вбил клинок в дно банки и услышал за спиной гром – тарелки вдребезги! Макс обернулся – старик стоял бледный, как полотно, а его взгляд остановился на ноже. Что это его так напугало? Даже не то, чтобы напугало, а привело в ужас, покрыло холодным потом? Старик протянул дрожащий палец в сторону банки с сардинами.
– С вами все в порядке? Может, сердце? – привстал Макс.
Старик перевел взгляд на Макса, и как будто в волшебном мультике с него сошла ледяная корка, оттаял.
– Да руки-неклёки, не держат совсем… – поспешил Илья Васильевич оправдаться, полез под стол сгребать осколки. Видимо, палец порезал, вскрикнул. Макс решил ему помочь. Встретились под столом нос к носу.
– Ножик у тебя откуда? – спросил старик негромко.
– Что?
– Что слышал. Про ножик спрашиваю.
– А что ножик? Ножик как ножик… я его на распродаже купил. Прикольный.
Конечно же, Макс сразу понял, неспроста любитель птичек заговорил о нем.
– Да ты знаешь вообще, что за вещь у тебя в руках?
– Нет. А вы мне расскажите, – Макс тоже перешел на шепот.
Оба сидели под столом как два заговорщика. Но орнитолог оборвал всю атмосферу таинственности, вылез из-под стола и сказал самым будничным голосом: «А нечего мне рассказывать. Я тебе не историк. Про птиц могу много рассказать. А холодным оружием не интересуюсь».
– Значит, все-таки, историческая вещь? – зацепился Макс за слова орнитолога.
– Я тебе ничего не говорил.
Старик испуганно огляделся, как будто их кто-то мог подслушивать, потом дернулся к своему сундуку. Недолго в нем копался и достал подзорную трубу. Макс все это время молча наблюдал за стариком, понимая, что, сохраняя терпение, он получит в вознаграждение хоть какие-то ответы на вопросы, не дающие ему покоя вот уже четвертые сутки. Илья Васильевич с трубой подошел к окну, деловито отодвинул шторку, направил трубу на деревню, поглядел в окуляр, потом отстранился и жестом подозвал Макса. Того не надо было уговаривать, подошел, наклонился, посмотрел… в обзор трубы входили деревенские домики с резными ставнями. Макс не понял, что старик хотел этим сказать. А тот ликующе подмигивал. Макс еще раз приложился к трубе – может, он чего-то недоглядел? В следующий раз, когда он отодвинулся от окуляра, Илья Васильевич уже стоял возле стола, любовно поглаживая ручку ножа, который Макс оставил на столешнице. Макса обуяла непонятная ревность. Он подбежал к старику и отобрал у него свою собственность.
– Я просто хотел показать тебе, – залопотал испуганный орнитолог, тыча пальцем в рукоятку ножа, – узор, он совпадает. На ставнях в деревне точно такие же. А одежда, которую они надевают для своих гнусных ритуалов, она тоже с таким рисунком!
Макс снова приложился к подзорной трубе, потом посмотрел на нож. Сомнений быть не могло – узор был идентичным.
– Когда ты успел мой нож разглядеть? – Макс с подозрением уставился на старика.
Тот скукожился под его взглядом, вобрал голову в плечи. «Скрывает! Он прячет от меня самое интересное!» – вдруг разозлился Макс. Желание узнать, раскрыть тайну, взрезать ее, и разложить, как хирург раскрывает разрезанные ткани, стало настолько сильным, что Макс даже закричал:
– А ну, смотри мне в глаза!
И ощутил, что обрел власть над бедным Ильей Васильевичем. И это ощущение даже принесло ему некое удовольствие. На секунду. Потом орнитолог по-стариковски разревелся, шмыгая носом и закрывая лицо трясущимися руками.
– Я и так тебе слишком много сказал!
Макса прошиб пот – он как будто проснулся. Как он мог опуститься до такого? Радоваться, что напугал старика? Да что с ним происходит? Макс инстинктивно потянулся к шее и нащупал остроконечную верхушку кулона. Легкий укол вернул ему равновесие. Макс сунул нож в чехол и, как бы извиняясь, похлопал орнитолога по плечу. Тот обидчиво дернул плечом и все так же всхлипывая, ушел к себе в спальню.
Бежать! Бежать отсюда, сверкая пятками, как советовала Иванна. Макс вышел во двор. Густые сумерки уже окутали всю деревню. Как он вообще что-то мог увидеть в трубу в такой темноте? В который раз Макс пытался убедить себя, что ему все только показалось. Но это и раньше не особо помогало, а сейчас и вовсе. Слишком много миражей. Так не бывает. Что-то в этом было реальностью. По другую сторону этой реальности по логике вещей должны быть вымысел и игра воображения. Но сейчас Макс не мог точно сказать, с какой стороны что начинается. Он совершенно запутался…
Макс шел по болоту, проваливаясь в вязкую почву, с трудом вытаскивал ноги из засасывающей субстанции и шел все дальше. Куда он шел? Что искал? Он не знал. Он понимал, что это сон. Дурной. Тяжелый. Макс не пытался проснуться, не пытался что-то понять в этом сне. Просто шел. И вдруг он провалился по пояс. Попытки выбраться приводили к обратному эффекту. Чем больше он сопротивлялся, тем глубже погружался в болото. Макс хватался за редкую траву, рвал ее, снова хватался. Холод сковал все его тело. И вот уже пальцы не сгибаются и не могут цепляться за растения. Вот Макс уже по горлышко в болоте. Отчаяние разрывает грудную клетку. Прямо перед ним стоит седоволосый мужчина и глядит на него, зло улыбаясь. Его страшный взгляд сверлит Макса, а в мозгу звучат слова: «Отдай! Отдай!» Вот уже болотная жижа вперемежку с травой заползают в рот, особенно ужасна эта трава, которая как мочалка заполняет глотку – щекочет и царапает, не дает дышать. Макс выплевывает ее, но она все равно лезет и лезет. Упрямо и настойчиво. Макс не может двинуть ни руками, ни ногами, и только эта трава! Всюду!
