Девятко хорошо расслышал слова Храбра, потому что струг снова стал набирать скорость.
— Мне тоже не нравится этот Девятко, — сказал Храбр, провожая глазами струг.
— Отчего же? — удивленно спросил князь.
— Как верно отметил Стоум — слишком угодлив. И слишком жаден. И слишком себе на уме, — сказал Храбр. — Не люблю я таких хитрых. Мне по душе дружинники проще.
— Мы все любим богатство, потому и жаждем его, — заметил Стоум. — Хотя мне этот Девятко тоже не по душе.
— Да, хотеть богатства не зазорно, — сказал князь.
— Да... только не всем оно дается... это уж как угодно богам, — сказал Стоум.
— Отец его кто? — спросил князь.
— Из торговцев, — сказал Стоум, который хорошо знал родственные связи дружинников.
— А зачем же он пошел в княжескую дружину, остался бы с отцом? — сказал князь.
— Он девятый сын в семье, так что ему от отцовского наследства ничего не досталось. Отец любит старшего сына и ему все отдает, — сказал Стоум.
— Многие обделенные младшие сыновья приходят в княжескую дружину. Это не удивительно, — сказал Храбр. — Но только он уж слишком жаден. За деньгу готов перегрызть горло любому. Поэтому я ему не даю поручений, где можно получить что. Пусть довольствуется долей в дружине.
— Он ненадежен? Не предан князю и дружине? Плохой воин? — спросил князь.
— Ну, пока такого не замечалось... — сказал Храбр
— Тогда он наш любимый друг и брат, — сказал князь. — Он уже давно в дружине. А если сомневаешься, то проверь.
Не желая продолжать разговор на эту тему, отвернулся и, приложив ладонь ко лбу, вгляделся в горизонт.
— Мне тоже не нравится этот Девятко. Он молодых не любит, — сказал на ухо Гостомыслу Ратиша.
— Он дружинник отца. Отцу не нравится, когда вмешиваются в его дела, — сказал Гостомысл.
— Это я просто так, — сказал Ратиша.
— Просто так? Да от него и в самом деле тянет подлостью и опасностью! — сказал Гостомысл.
— Чую, это дело затянется надолго. Похоже, мы морских разбойников сегодня и не найдем, — сказал Ратиша Гостомыслу и предложил: — Пошли в тепло?
— Пошли, — согласился Гостомысл, который уже чувствовал усталость.
Глава 9
Корабль шел очень быстро, и казалось, что он летел над волнами. Однако гребцам Девятко не разрешил отдыхать, хотя струг не потерял бы скорости и под одним парусом.
Пока гребцы надрывались в пустой работе, Девятко лежал на мягкой подстилке у мачты и дремал.
Кормчий хотел сказать ему, что надо было бы поберечь силы гребцов на случай, если придется столкнуться с разбойниками, но, уже столкнувшись с боярином, понял, что у него на редкость сварливый характер, потому ушел на корму.
Гребцы, видя, что боярин дремлет, стали небрежно грести, но кормчий сделал вид, что не замечает этого, сел у руля и стал задумчиво смотреть на пробегавшую мимо воду.
От других кормчих, которые ранее ходили с Девятко, он слышал, что боярин жесток к людям.
Но многие дружинники не щадят людей. Они служат князю. Нет у них связи с горожанами. Князь почему-то не любит, когда дружинники берут жен из города.
Кормчий подумал, что ему не повезло с боярином.
Через два часа Девятко проснулся, сел, зевнул и крикнул:
— Эй, ты, на руле!
— Чего? — неприязненно спросил кормчий.
— Иди сюда, — сказал Девятко.
— Я на руле, — ответил кормчий.
— Так, посади на руль другого, — с досадой проговорил Девятко.
— Нельзя, слишком сильный ветер, — сказал кормчий.
Ругаясь, Девятко встал. Потянулся и пошел на корму. По пути на одного из гребцов, который, как показалось ему, греб недостаточно усердно, замахнулся, чтобы смазать по лохматой голове.
— Проснулся злыдень. Чтоб он сдох, — донесся шепоток.
Девятко придержал руку, обернулся и окинул гребцов злобным взглядом:
— Кто сказал?
Гребцы молчали: лица потные, злые.
«Такие могут и за борт уронить... хорошо хоть на носу сидит десяток мечников», — отметил Девятко и подумал, что и мечники тоже, наверно, не любят его.
Ничего не сказав, Девятко прошел на корму.
Здесь его ожидала новая обида: кормчий сделал вид, что не заметил его, и смотрел вдаль по ходу ладьи чересчур внимательно.
Девятко показалось, что к его губам прилипла едкая усмешка.
— Ветер, говоришь, сильный? — со злостью проговорил Девятко кормчему.
— Ветер, — сказал кормчий, снова не взглянув на боярина, и улыбаться не перестал.
Девятко плюнул за борт, плевок ветер ударил о волну.
— Ты чего лыбишься? — зло спросил он кормчего.
— Так это у меня рот такой, — насмешливо сказал кормчий, не отводя взгляда от воды.
Девятко подумал, что кормчий ведет себя слишком дерзко и следовало бы дать ему по морде.
Рука у боярина зачесалась, но он вовремя остановился, — кормчий и гребцы люди свободные, могут дать сдачи.
Девятко покосился на мечников, те дремали, прикрыв глаза.
«Притворяются», — подумал Девятко.
— Куда правим? — спросил Девятко кормчего.
— Известно куда — туда, куда и велено, — сказал кормчий.
«Нет, надо дать ему по морде», — подумал Девятко.
— До Невы далеко? — спросил он.
Кормчий наконец-то перевел взгляд на боярина. Взгляд дерзкий.
Секунду глядел на боярина, затем отвернулся и показал рукой в сторону горизонта:
— Смотри, боярин, видишь — прибрежный камыш показался. Там и Нева.
Девятко взглянул по направлению его руки, но ничего, кроме темной полосы на горизонте, не увидел.
— Сколько еще идти? — спросил Девятко.
— С час, не больше, — ответил кормчий.
— Нам надо вернуться до обеда, — сказал Девятко.
— Надо дать отдохнуть гребцам, — сказал кормчий.
— Зачем? — спросил Девятко, искренне недоумевая, зачем гребцам отдых.
— Затем, что обратно нам придется идти против ветра, — сказал кормчий.
— Ну и что?
— Волна крутая, придется идти на веслах, — сказал кормчий.
Девятко взглянул на воду. Волна стала еще круче.
— Буря, что ли, будет? — спросил он.
— Нет, но встречная волна будет сильно тормозить ход. До обеда не успеем.
— Будут грести, как следует, — успеем, — сказал Девятко.
