Храбр проговорил:
— Прости, я честно служил твоему отцу. Но он умер, а они мои товарищи. Мне нельзя от них отбиваться. Если они уходят, то и я должен уйти вместе с ними.
— И я, — сказал Вячко.
— Если должны — уходите, — сказал Гостомысл.
— А я останусь. Гостомысл мой воспитанник, и я бросить его не могу и не хочу, — сказал Стоум.
В его голосе бояре почувствовали укоризну.
— Каждый выбирает свой путь — сказал, оправдываясь, Храбр.
— Но путь должен быть честным, — заметил Стоум.
— У нас честный путь, — сказал Вячко.
— Бросить сына своего вождя в тяжкое для него время — честный путь? — презрительно проговорил Стоум.
— Мы служили его отцу. Он был опытный воин, а Гостомысл молод, неопытен. Он погубит нас, — сказал Вячко.
— Князь Буревой тоже был когда-то молод и неопытен. И вы оба тоже. Вы только забыли об этом, — сказал Стоум.
— Даже если мне и не нравится решение моих товарищей, все равно я обязан быть с ними, — сказал Храбр.
— Уходите, — сказал Стоум. — Только вспомните, что в тяжелое положение Гостомысл попал по вашей вине.
— Как — по нашей вине? — вскинулся Вячко.
— По-вашей! Вы потерпели поражение в битве с разбойниками. Вы не уберегли своего князя, отца Гостомысла.
— Князь Буревой сам проявил неосторожность, — возразил Вячко.
— Но князь принимает решения по согласию с дружиной. Князь Буревой всегда следовал обычаям. Значит, дружина в этот раз дала ему плохой совет, — сказал Стоум.
Гостомысл склонил голову и глухо проговорил:
— Хватит спорить — уходите!
Бояре поклонились и пошли к двери.
Около двери Стоум сказал боярам:
— Вы были плохими друзьями своему князю. Когда он побеждал, вы вились вокруг него, а когда потерпел поражение — предали. Такие друзья хуже врага. Поэтому правильно сказал молодой князь — уходите.
Лицо Храбра от этих обидных слов покраснело, но он промолчал.
Глава 44
Как только за дружинниками закрылась дверь, Гостомысл упал на кровать и залился слезами.
— О боги! — рыдал он. — Как теперь мне жить? Без дружины я ведь никто!
Он плакал минут десять, пока не почувствовал, как кто-то осторожно трогает его за плечо. Гостомысл оторвал лицо от мокрой подушки. Рядом с ним на краешке кровати сидел Ратиша.
— Ну что тебе надо от меня, когда меня все покинули? — с плачем воскликнул Гостомысл.
Ратиша погладил плечо Гостомысла и сказал:
— Княжич, я твой друг. И я тебя не покинул.
Гостомысл ткнулся лицом в плечо Ратиши.
— Да, ты не покинул — ты верный друг! — сказал он.
— Тебя не покинула твоя молодая дружина, — сказал Ратиша.
— Но что мы можем сделать, ведь нас совсем немного? Мы молоды и неопытны, — сказал Гостомысл.
— Когда у князя есть дружина, то он может сделать очень много, — сказал Ратиша. — И, кроме того, остался твой воспитатель Стоум, а он один стоит целой дружины.
— Где он? — спросил, вытирая ладонью слезы, Гостомысл.
— Он ждет тебя за дверью, — сказал Ратиша.
— Пусть скорее входит, — вскинулся Гостомысл.
— Погоди. Так нельзя, — сказал Ратиша. — Нельзя встречать боярина в слезах. Увидев твои слезы, он только утвердится во мнении, что ты мал для того, чтобы быть вождем дружины. Вытри слезы, прими веселый вид. И пусть твой воспитатель и другие дружинники увидят, что ты не потерял мужества и не пал духом.
Гостомысл посмотрел в зеркало на стене. В зеркале отражался заплаканный ребенок.
— Не ребенок я, а князь! — гордо проговорил Гостомысл, приободряя себя, и приказал: — Ну-ка, Ратиша, дай мне умыться.
Через пять минут, с чисто умытым розовым лицом, Гостомысл приказал:
— А теперь, мой друг, самое время звать мудрого воспитателя.
Ратиша открыл дверь и кому-то поклонился:
— Князь просит войти.
В комнату вошел Стоум.
Следом за ним в комнату вошел белый кот. Он так близко жался к ногам боярина, что тот едва не споткнулся об него.
Ругнувшись, Стоум стал выпихивать ногой кота из комнаты, но тот мягкими движениями уклонялся от его ноги.
Гостомысл с улыбкой наблюдал за борьбой человека с котом.
Наконец Стоум потерял терпение и, пробурчав, — что б тебя разодрало, проклятое животное! — попытался схватить кота рукой.
Кот страшно зашипел на боярина, и тот поспешно отдернул РУКУ-
— Оставь его, — сказал Гостомысл.
Кот подошел к князю и стал тереться о его ноги.
Гостомысл поднял пушистое тело под мягкое брюхо, положил на колени и стал гладить его, кот заурчал.
— Снежок, тебя надо было бы тоже назвать Стоум, — сказал, улыбаясь, князь.
Стоум провел внимательным взглядом по лицу Гостомысла, и на его губах появилась удовлетворенная улыбка.
— Хватит тебе в дружине и одного Стоума, — сказал он.
Гостомысл показал рукой на лавку рядом со столом и сказал:
— Присаживайся рядом, мой умный воспитатель.
Стоум сел на лавку. Рядом сел Гостомысл.
— Я рад, что ты не пал духом! — проговорил Стоум. — Ибо сила воина в его духе.
Гостомысл кивнул головой Ратише:
— Присаживайся рядом, Ратиша. Вы, двое, теперь мои самые надежные друзья. И нет у меня других друзей. Поэтому давайте держать совет, что нам делать дальше.
Стоум провел рукой по усам и начал неторопливо говорить.
— Уходит большая часть дружины твоего отца...
Кот перестал урчать.
— Ну почему же они уходят? — перебил Стоума Гостомысл.
— Ты молод.
— Только из-за того, что я молод? Но многие великие люди в моем возрасте совершали подвиги, — сказал Гостомысл.
— Дело не в твоем возрасте, — продолжил Стоум. — Твой отец был великим воином. Но великим людям свойственно переоценивать свои силы. Князь Буревой хотел разбить данов малым числом, чтобы не делиться со многими добычей. Он был неосторожен, потому и потерпел поражение. Разбойники захватили город, столицу нашего государства. Остальные племена, видя поражение, утратили веру в словенского вождя. Они теперь не будут платить тебе дань. Эту дань захочет забирать наш враг — датский конунг Готлиб. Доходят слухи, что Готлиб хочет остаться и править нашими землями. Поэтому весной, как только к нему придет помощь и он закончит сбор дани, он снова пойдет на нас. Сил у нас мало. Биться придется насмерть. Зная это, дружинники твоего отца не захотели быть с тобой, потому что не видят они никакой выгоды защищать тебя.
