Ратиша подал ему легкую кольчугу и помог одеть их. Затем подал меч.
Гостомысл вынул меч из ножен и махнул, проверяя его.
— Зачем тебе это, князь? — спросил Ратиша, который пребывал в удивленном состоянии с того момента, как Гостомысл приказал подать ему кольчугу.
Гостомысл вложил меч в ножны.
— Мы отправляем воинов в опасный поход. Неужели мы это будем делать в домашней одежде?
— Ну нет, конечно.
— Мы должны вселить в идущих в поход боевой дух, и наш вид должен этому способствовать.
— Ну да, — растерянно согласился Ратиша.
Губы Гостомысла тронула улыбка.
— Ну, так тоже надевай доспехи и бери меч, — сказал он.
— Щас! — сказал Ратиша и исчез.
Через пять минут, когда он вернулся в комнату, он тоже был в кольчуге, и даже на его плечах висел нарядный плащ.
— Я готов, князь! — доложил он.
— Не готов, — сказал Гостомысл.
— Почему? — спросил Ратиша. — Я же в кольчуге.
— Надень полный доспех, — сказал Гостомысл.
С округлившимися глазами Ратиша ушел и вернулся опять через пять минут. Теперь он был в тяжелых доспехах, словно ему предстояло идти в бой.
— Вот так и надо! — довольно проговорил Гостомысл, окинув взглядом своего помощника, — пошли на причал!
Они вышли из комнаты и спустились во двор. Здесь Гостомысл увидел выстроившихся у крыльца нескольких молодых воинов в доспехах и нарядных одеждах.
— Они будут нас сопровождать, — сказал Ратиша.
— Отлично! С таким войском нам да бояться разбойников?! — Весело проговорил Гостомысл.
Так в сопровождении отряда они отправились на причал.
Корабли с вечера были загружены запасом оружия и продовольствия. Поэтому к приходу князя и воеводы все люди уже были в стругах.
Только Стоум и Девятко поджидали князя, прохаживаясь по краю деревянного настила и кутаясь в толстые шерстяные плащи. Под плащами синими огнями поблескивали доспехи.
Как только Гостомысл подошел, Стоум доложил, что отряд к выходу готов.
Гостомысл пожал ему и Девятко руку и подошел к стругам. Следом за ним пошли C~ovm и Девятко.
Воины и гребцы тихо приветствовали князя:
— Будь здрав, князь!
— И вы будьте здравы! — отвечал им Гостомысл, приветственно кивая головой.
Увидев кормчего Ерша, Гостомысл умышленно весело спросил его, хорошая ли будет погода. Ерш ответил, что погода ожидается хорошая.
— Попутного ветра! — пожелал Гостомысл.
Понимая, что после поражения отцовской дружины и долгого сидения в осаде у воинов уверенность в силах упала, ему очень хотелось приободрить воинов.
Проверив готовность отряда, Гостомысл повернулся к Стоуму и Девятко.
— Отойдем, — сказал он и прошел в сторону от стругов на несколько шагов, так, чтобы их никто не мог слышать. Рядом с ним встали Стоум, Девятко и Ратиша.
Девятко неодобрительно покосился на Ратишу и хотел было прогнать его, но вовремя вспомнил, что тот любимец князя, и ничего не сказал.
— Что должен сделать отряд? — спросил Гостомысл Стоума.
— Ничего особенного в этой вылазке не намечается, — начал докладывать Стоум. — Девятко должен дойти до города, по пути спрашивать встречающихся купцом и рыбаков о том, что делают даны и нет ли у них сведений о их планах, а затем, по возможности не вступая в стычки, вернуться назад.
Девятко слушал воеводу внимательно, кивая головой, но Гостомысл почувствовал в его движениях, во взгляде какое-то подспудное неверие.
Это Гостомыслу не понравилось, — боярин, идущий в разведку с таким настроением, будет чрезмерно осторожничать и обязательно упустит представившийся удачный момент. В таких вылазках предводителю, чтобы достичь успеха, необходимы азарт и лихость.
Когда Стоум закончил доклад, Гостомысл решительно проговорил:
— Вот что, бояре, я сам возглавлю эту вылазку!
Стоум не поверил своим ушам.
— Князь, ты шутишь?
Девятко, покосившись удивленным взглядом, еще больше нахмурился, — понятно было, что если пылкий юноша возглавит вылазку, то при первой же возможности он полезет в драку, — но перечить князю не стал.
— Я пойду на головном струге, Ратиша на второй струг, а ты Девятко садись в последний, — распорядился Гостомысл.
Получив приказание, Девятко молча ушел на свой струг.
— Князь, разреши я буду с тобой? — сказал Ратиша.
— Нет, — сказал Гостомысл.
— Я тоже пойду с тобой, — сказал Стоум. Он также удивился неожиданному решению князя.
— Мне няньки не нужны, — сказал Гостомысл.
— Зря ты так, — обиженно проговорил Стоум, — я прошусь с тобой не в няньки, а для защиты; нельзя быть таким неосторожным.
— Ладно, — с досадой проговорил Гостомысл, — но для защиты я Ратишу возьму, а ты в городе оставайся.
— Князь, а стоит ли тебе все же идти в поход? У тебя и тут дел много, — осторожно сказал он.
Гостомысл взял его руку.
— Подумай, Стоум, ты мудрый человек; если я не будут ходить в походы, разве не скажут дружинники, — «Гостомысл отсиживается в городе, а других посылает воевать. Разве нам нужен робкий князь?» Не уйдут ли они после этого к другому князю? Я думаю так, — если я хочу сохранить дружину, то мне надо ходить в походы, и быть в дружине первым воином, как мой дед и отец. Так что не обижайся. А с делами в городе ты и сам справишься.
Глава 62
Так как от результатов задуманной миссии зависела судьба данов, захвативших словенскую столицу, то Готлиб и Харальд постарались отправить посольство, как можно скрытнее. Для этого, хотя и должен был конунг сам проводить такое важное посольство, но на причал он не пошел. Всеми делами занимался Харальд.
Несмотря на то, что пир продолжался почти до утра, Харальд с вечера проследил за подготовкой кораблей к походу, а утром пришел на берег реки еще до восхода солнца. Вместе с ним пришли четверо слуг, которые несли на носилках тяжелый бочонок.
В предрассветном сумраке корабли, тихо поскрипывая деревом, покачивались у причалов. Их было три. Еще один из кораблей стоял немного в стороне.
К нему и направился Харальд.
Томас к делу отнесся добросовестно: путь к кораблю преграждали два мечника с короткими копьями, со щитами и в полных доспехах; они задерживали всех, кто направлялся к кораблю, за делом каким или без дела, и хмурым видом советовали убираться от корабля подобру-поздорову.
Заметив Харальда со свитой, они копьями преградили ему путь.
