Леди Мак-Лайон опустила глаза. Подозревать можно кого угодно. А вот доказать свои подозрения… Ну какой им всем прок от смерти Хейдрун? Никакого! А просто так не убивают.
– Вам еще налить, госпожа? – вклинился в ее размышления голос Тихони.
Нэрис заглянула в свою чашу – надо же, сама не заметила, как выпила все до донышка! – и покачала головой:
– Спасибо. Наверное, хватит… Как думаешь, Ульф, мне обязательно здесь оставаться? Ивар, наверное, еще не скоро закончит.
– Заскучали? – по-своему понял Тихоня. – Понимаю, не праздник, чай. Ну, попрощайтесь с хозяйкой, да и пойдемте тогда! Я уж сам осоловел от духоты.
«Скорее, от пива», – подумала Нэрис. И, поднявшись было, заколебалась:
– А Ивар? Творимир же до сих пор не вернулся. Ты уйдешь – кто останется?
– Лорд Мак-Лайон о себе и сам позаботиться может, – пожал плечами норманн. – В край Жилу попрошу – все одно дружина со скуки бесится. Пойти сказать?
– Пойди. А я пока к Астрид. Встретимся у задней двери. Мне там… ну, надо! Прогуляться кое-куда.
Тихоня понимающе кивнул и, чтобы не смущать хозяйку, заторопился к дальнему очагу, вокруг которого сидела дружина сэконунга. Нэрис направилась в противоположную сторону. Она, конечно, не сомневалась, что Астрид до нее нет никакого дела, но вежливость есть вежливость. Их, если что, вообще сюда не звали… Обогнув стол, леди неуверенно приблизилась к невестке конунга и сказала:
– Мы уже собираемся… Госпожа Тира уехала, может, вам помочь чем-нибудь?
– Помочь? – отрешенно переспросила Астрид. И, подняв задумчивый взгляд на гостью, словно очнулась. – О нет, благодарю. С тремя столами я как-нибудь управлюсь. Лорд Мак-Лайон с вами не уходит?
– Нет. Возможно, позже… – Нэрис почувствовала себя неловко. – Простите, что явились незваными. Я понимаю, на тризне не место чужим людям.
Северянка невесело улыбнулась.
– Пустяки, – сказала она. – Чужих здесь и так предостаточно.
– Простите?..
Астрид улыбнулась снова – на этот раз учтиво и располагающе, как подобает хорошей хозяйке. И поднялась:
– Не обращайте внимания, леди Мак-Лайон. У меня был не самый лучший день. Жаль, что покидаете нас так рано. Вас проводить?
– Не нужно, спасибо. – Нэрис склонила голову в вежливом поклоне и, уже сделав шаг к задней двери, вдруг обернулась. – Астрид!
– Да?
– Не грустите так. Он обязательно вернется.
Тонкие губы женщины дрогнули, но она не произнесла ни слова. Только чуть склонила голову, словно благодаря за участие. Искренне, нет ли – этого Нэрис так и не поняла.
Погода стояла морозная и тихая. Ветер к ночи совсем улегся. Нэрис, приостановившись, подняла лицо к расцвеченному звездами небу. Яркие, холодные, они вились хороводом светлячков вокруг неполной луны, одновременно такие далекие – и такие крупные, что, казалось, можно было дотянуться рукой.
– Как алмазы сияют, – вырвалось у леди. – В жизни не видела такой красоты! Постоим немного, ладно, Ульф? Это ведь ничего?
Тихоня польщенно заулыбался.
– Ничего, – согласился он. – Дивный вечер! Только б погода сызнова не испортилась.
Нэрис кивнула. Такое небо грех за облаками прятать. «А уж метели нам и вовсе не надо, – подумала она. – Как бы там Ивар носом ни крутил, а легенды на пустом месте не рождаются». Леди поежилась было, вспомнив о псах, но подумала – и мысленно махнула на все рукой. Тихоня прав, вечер чудесный. Зачем его портить?
– Мы так редко поднимаем голову, – завороженно прошептала она, глядя на звезды, – так редко смотрим куда-то выше своего роста… Почему? Ведь там, над нами, целый мир! Совсем другой!
– Оттого и не поднимаем, – тихо сказал Ульф. – Чтобы свой дырой не показался. Там только сияние. А здесь?
– И здесь есть, – подумав, отозвалась Нэрис. – Если приглядеться хорошенько… Какая яркая звезда! Я слышала, как Гуннар называл ее Тележной. Интересно – почему?
Ульф тоже взглянул на небо и прищурился.
– Очень просто, – ответил он, – к Большой Телеге близко, оттого и Тележная
[27]. А вон там, слева, Палец Аурвандиля. Голубым сияет, видите? А это – глаза Тьяцци. Так звали великана, похитившего богиню Идунн, хранительницу золотых яблок…
Слова сами собой соскакивали у него с языка, сплетаясь в причудливый, древний как мир узор, открывая страницы народных сказаний, увлекая за собой… Нэрис и Ульф стояли плечо к плечу, задрав кверху головы. Он говорил, удивляясь сам себе, она – слушала затаив дыхание. О том, как боги послали хитреца Локи на помощь богине, как рассерженный великан пустился за беглецами в погоню, как он погиб и как Один, чтобы восполнить утрату великанской дочери, взял глаза Тьяцци и забросил их на самое небо, сделав двумя звездами… О пальце Аурвандиля, отмороженном хозяином и подкинутом Тором высоко-высоко… О Прялке Фригг – трех ярких звездах, вечно напоминающих человеку о его прошлом, настоящем и будущем… Нэрис с Ульфом стояли так долго, не чувствуя холода и течения времени. Даже когда Тихоня умолк, оба не двинулись с места: глядели на небо как завороженные, будто надеясь найти там что-то – очень важное, дорогое и свое. Глядели до тех пор, пока ясные звезды не затянуло мерцающей молочной дымкой, а с неба на землю не начал падать снег. Сначала редкий, вскоре он пошел в полную силу, окутывая подворье, оседая на плечах. «Сначала все было синее, – крутилось в голове Нэрис, – а теперь белое. Как будто нет ничего кругом, только снег… Снег?»
– Ульф! – охнула она, придя в себя. – Да сколько же мы тут стоим-то?
Норманн вздрогнул. И, быстро моргая, завертел головой по сторонам.
– Не знаю, госпожа, – наконец сказал он. – Уж не меньше часа, должно быть, – эвон какой снегопад. Ну, дела! Как дети малые рты разинули, про все забыли!
«А Ивар, наверное, уже дома, – подумала леди, – и места себе не находит. Ушли-то мы раньше него! Ох господи. Не иначе как вино мне в голову ударило – по такому-то холоду на звезды любоваться». Нэрис, стряхнув с капюшона тяжелую снежную шапку, повернулась к Тихоне:
– Пойдем скорей! Как бы мне опять не нагорело.
– Если лорд поперед нас вернуться успел – нагорит, как пить дать, – рассудительно прогудел Ульф, смаргивая с ресниц белые хлопья. – Обоим. Держитесь меня, госпожа. Снег стеной, ничего впереди не видать, еще на угол налетите…
Леди Мак-Лайон кивнула. И, пристроившись в арьергарде норманна, засеменила следом, в красках представляя себе, что их с Ульфом ждет по возвращении. Нет, конечно, в этот раз она нигде не терялась, никуда не лезла и вообще с подворья ни ногой, но муж-то об этом не знает! «Дождусь я все-таки, – сама себе предрекала леди, загребая подошвами снег, – кончится у Ивара терпение, запрет он меня во Фрейхе, как грозился… И что у меня вечно все не слава богу?» Чуть слышно вздохнув, она приподняла край сползшего на глаза капюшона – и едва успела остановиться, чудом не влетев лбом в широкую спину своего охранителя.
