Ивар откинул крышку дорожного сундука, убрал на самое дно ларец с бумагами и, защелкнув навесной замок, с хрустом потянулся. Нэрис вздохнула:
– Спать?
– Спать. До рассвета всего ничего, а дел завтра невпроворот. – Лорд, посмотрев на жену, насмешливо приподнял брови. – Подушки в сундук запереть или рискнем?
– Ивар! – сконфузилась она. – Я, может, и трусиха, но не до такой же степени?
– Угу. А засов трижды проверять бегала из чистой забывчивости, – с преувеличенной серьезностью подтвердил он. – Ложись уже.
Он широко зевнул и, скинув сапоги, забрался под одеяло. Нэрис, с трудом подавив навязчивое желание еще разок проверить дверь, последовала примеру мужа. Прижалась к нему потесней, положила голову на плечо…
– А где твоя кольчуга?!
– Да ну ее к дьяволу, – сердито буркнули из складок одеяла, – все бока ободрал. Надоело.
– Но ведь брауни…
– Ему приспичило – пускай сам и таскает! – отрезал Ивар, поворачиваясь на бок и обнимая жену. – Тем более спать в железе он мне не наказывал. А от арбалетного болта в лоб, если уж на то пошло, никакая кольчуга не спасет. Ну, тихо, тихо. Утром надену. Клянусь!
– Клянется он. – Нэрис, недовольно сопя, все-таки улеглась обратно. По ее мнению, ободранные бока были куда как лучше внезапной стрелы в спину. Хотя вот что касается лбов и арбалетов…
Лорд Мак-Лайон, потянувшийся, чтобы поцеловать супругу, оценил ее задумчивость и припечатал:
– Услышу слово «шлем» – саму полный доспех носить заставлю!
– Но, милый…
– Цыц! Ты мне, слава богу, жена, а не мать. Закрывай глаза и спи, завтра вставать ни свет ни заря. А то ведь и правда отволоку тебя к кузнецу, и местные кумушки окончательно на тебе крест поставят!..
Она, не сдержавшись, прыснула. И, чмокнув мужа в щетинистый подбородок, зевнула. Ивар был прав. Надо поспать. Уже так поздно, а что будет завтра – один Бог знает. «Хорошо если не новый покойник, – подумалось ей. – Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить…» Леди Мак-Лайон украдкой выпростала кулачок из-под одеяла и неслышно постучала костяшками пальцев по деревянной спинке кровати.
За стенами домика бушевала метель. Нэрис, лежа с закрытыми глазами, чутко вслушивалась в монотонное завывание ветра. Подворье спало глубоким сном. Спал Берген. Спал даже лорд Мак-Лайон. Только не знающая усталости вьюга снаружи била плетьми по крышам. И где-то совсем рядом, сбившись в стаю, неслышно мчались по снегу серые тени…
Глава 25
К утру буря улеглась, оставив после себя заметенные снегом дома и амбары. Но ответственного братца Малин это не остановило – едва рассвело, как он уже стучался в дверь со своей корзинкой. Сонный Тихоня принял завернутые в холстину горячие пирожки, наградил мальца за труды мелкой денежкой и заглянул за перегородку. Хозяева спали. Оно и немудрено – ведь легли далеко за полночь. «Будить али подождать маленечко? – заколебался норманн. – Печево потом и разогреть можно, а вот ежели лорд не с той ноги встанет…»
Одеяла на постели зашевелились, и над подушкой приподнялась взлохмаченная голова леди Мак-Лайон.
– Что ты там топчешься, Ульф? – зевая, шепотом спросила Нэрис. – Кто приходил? Что-то важное?
– Да не, – улыбнулся Тихоня. – Парнишка ваш прибегал, из торговой слободы. Вы спите, раненько еще. Я пирожки на стол положу…
– Себе возьми парочку, съешь. И там, в сенях, на полке молоко вчерашнее. – Она, снова зевнув, посмотрела на спящего Ивара. Потом протерла слипающиеся глаза кулаками и села в кровати.
Смущенный Ульф мышкой прошмыгнул мимо, оставив на столе нетронутый сверток. Завтракать вперед хозяев, если только не в карауле, он не привык. «Схожу за дровами, что ли, – подумал он, возвращаясь в сени. – Выстудился дом за ночь-то». Он сдернул с гвоздя плащ и, колеблясь, обернулся назад. Утро утром, но с дежурства его пока что не сменяли… С одной стороны, дровяной сарай тут в двух шагах, да и хозяйка при муже. Чего с ними обоими за минуту случится? А вот с другой, если про вчерашнее вспомнить, – так хоть и вовсе никуда не ходи. Жену ярла у всех на глазах на тот свет отправили, и ни охрана ее не спасла, ни муж!..
– А я так вовсе один как перст, – с досадой буркнул норманн, глядя на опущенный засов.
Позади прошуршало по полу одеяло, и в сени выглянула Нэрис.
– Сходи за водой, Ульф, – попросила она. – Там в кадушке совсем на донышке, а мне бы умыться. И каши сварить… А ты что тут с плащом обнимаешься?
– Думал, – честно признался Тихоня. – За дровами идти хотел. А Творимира нету.
– Его еще долго не будет, наверное, – задумчиво отозвалась хозяйка. Поправив сползающее с плеч лоскутное одеяло, улыбнулась: – Так что иди! И за дровами, и за водой. Дверь я закрою.
Норманн с облегчением кивнул и вышел. Леди Мак-Лайон, опустив засов, вернулась в комнату. Там было едва ли теплее, чем в сенях, поэтому с одеванием Нэрис решила погодить. «Вот огонь разведем, натопим, – подумала она, подходя к столу и с сомнением глядя на оставленный Тихоней сверток, – тогда уж… Ивар хотел встать пораньше. Разбудить или пускай еще поспит? Он и так с утра до ночи как угорелый по Бергену носится».
– Пусть, – наконец решила она, разворачивая холстину. – Лишний час погоды не сделает!..
– Вот и я думаю, – донеслось от кровати. – Брр, ну и холодина! Бери пирожки и прыгай обратно, котенок. Обойдемся без каши.
– Ивар! – обернулась она. – Мы тебя все-таки разбудили?
– Не вы, а Снорри. – Лорд перевернулся на бок, уперся локтем в подушку и зевнул во весь рот. – Надо будет этому достойному юноше намекнуть, что не все с петухами поднимаются… Сама-то что в такую рань вскочила?
Нэрис неопределенно пожала плечами. И, прижав к груди еще горячий сверток, забралась в кровать. По совести, она вообще этой ночью почти не спала. Даже не столько из-за вчерашней трагедии, сколько… «Теперь уж Ивар меня в город нипочем не отпустит, – грустно думала леди, подавая мужу пирожок. – Ни с Тихоней, ни с тремя Тихонями. И пускай сам просил, но ведь это когда было? Мы же про Альвхильд тогда еще не знали». Она отщипнула кусочек медовой плетенки и тихонько вздохнула. Лорд Мак-Лайон, занятый пирожком, этого не заметил. Сжевал один, взял второй и прочавкал с набитым ртом:
– Надо было хоть немного взвару на утро оставить. Все горло всухомятку ободрал!
– Молоко есть. Хочешь, принесу? Оно, правда, холодное.
– Не надо, – скривился Ивар. – Не люблю козье. Жирное, сладкое… Закончишь сегодня с матерью кормилицы – заверни в торговую слободу. Черт с ним, не разоримся от пары унций чая.
Нэрис застыла с плетенкой в руке и во все глаза уставилась на мужа. Тот удивленно приподнял брови:
– Что такое, дорогая? В вас проснулась бережливость?
– Так я поеду?! – выдохнула леди. И, бросив плетенку, повисла у советника на шее. – Ой, Ивар! Спасибо, спасибо, спасибо!..
