– Я… я вовсе не то хотел… простите, но вы передергиваете, лорд!
Ивар отметил, как сквозь бледность на щеках собеседника проступил румянец. Интересно – гнева или чего-то иного? Даже слепому ясно, что сыновья к папеньке не особо привязаны. «И в этом, положа руку на сердце, нет ничего удивительного, – подумал советник. – Только речь-то идет не о них, а о жене ярла и его дочери! Логичнее было бы возмутиться таким предположением, так ведь?» Ивар успокаивающе улыбнулся:
– Я ни в чем не обвиняю вашего отца, Йен. В конечном счете именно он меня и нанял… Но я обязан проверить каждого. И так уж вышло, что ярл Ингольф стоит в списке одним из первых. Он входил вчера к вашей мачехе и пробыл с ней наедине дольше, чем кто-либо другой. И уж ему-то, я думаю, Хейдрун открыла бы дверь без единого вопроса.
Сын Рыжего посмотрел на гончую долгим взглядом.
– Открыла бы, – сдержанно сказал он. – И отцу, и мне, и Ларсу, и даже Альви. Только ведь сестра не одна была в доме, лорд. Прийти могли вовсе не к ней – вы об этом не думали?
– Думал. И у меня есть веская причина считать, что убийца явился именно по ее душу… Не принимайте мои слова так близко к сердцу. – Лорд легонько хлопнул ладонями по столу. – Ну да ладно, оставим в покое родственников. Поговорим о вашем пропавшем скальде. Старик как в воду канул. Дружинники Эйнара по моей просьбе перетряхнули все трактиры, но так его и не нашли – ни живого, ни мертвого. К вам он, часом, не приходил?
– Нет. Мне и самому это странно. Такие исчезновения совсем не в характере Матса.
– Тогда, по-вашему, где еще он может быть, если не здесь и не в кабаке? Что насчет женщин?..
Йен, улыбнувшись, покачал головой:
– Из Матса давно песок сыплется, какие там женщины! Да и вряд ли вы в Бергене хоть один веселый дом найдете. К тому же откуда у старика деньги на шлюх?
– Ну, скальды все-таки спросом пользуются.
– Голос свой он давно пропил, а другими талантами небогат, – сын Ингольфа Рыжего задумчиво нахмурился, – так что искали вы правильно. И я удивлен, что не нашли. Не в Тронхейм же он подался? Далековато. Еще и зимой… Нет, исключено. Матс трус, пьянь и бестолочь, но не настолько же? Подумаешь, пинка дали. Он к такому обращению привычный. Встал бы, отряхнулся да пошел искать, где похмелиться.
– В погреб, к примеру? – живо откликнулся Ивар.
– Хотя бы. Только кто же его туда пустит? Скорее челядь бы посочувствовала или кто из бойцов. Голова-то не у него одного в то утро трещала.
– Резонно. Но тогда мы бы его сразу нашли.
Йен, кивнув, развел руками. Советник выбил по столешнице глухую дробь, подумал и сказал:
– Хорошо. Оставим пока и это. Расскажите мне о вашем скальде. Его натура, привычки, слабости?
– Да там и рассказывать нечего. Обычный пьющий старик. Среди певцов такое не редкость. Привычки?.. Знаете, Ларс как-то назвал его прилипалой. Водится такая рыбешка в южных морях, на нее даже черепах ловят. Ну вот, Матс как раз то самое и есть. Липнет к сильнейшему, крохи за ним подбирает. Пусть и невелика пожива, пусть всей ласки – пинки да тычки, а все ж при хозяине… Ну и трусость, конечно. Хотя при его-то жизни? Было бы странно, если б он на рожон лез почем зря.
Лорд Мак-Лайон вспомнил бесстрашного барда из «Щербатой секиры» и с некоторым сомнением наморщил брови. Люди искусства, даже если «искусством» то, что они делают, назвать язык не поворачивается, часто бывают непредсказуемы. Кажется, уже и ломаные-переломаные, и опустившиеся, и на себя рукой махнувшие – а такой фортель при случае выкинуть могут, что никому мало не покажется! Тем более что северные скальды, как правило, и оружие в руках держать умеют.
– Скажите, Йен, а всегда ли Матс являл собой такое… мм… печальное зрелище? Все-таки дружина у ярла Ингольфа не из последних. Скальд воевал под началом вашего батюшки?
– В молодости-то? Конечно. Пока не спился. Он ведь, знаете, духом не крепок. А доброхотов, готовых певца чарочкой вознаградить, на любом пиру хватает. Только один праздничным загулом и ограничится, а Матс… Ну, вы же его видели.
– Да, – отстраненно пробормотал Ивар, – видел… Что ж, благодарю за откровенность! Я узнал все, что хотел. Не смею вас больше задерживать.
Норманн поднялся. Лорд Мак-Лайон поднялся тоже, неловко задев бедром угол стола. Лежащий на краю столешницы сверток свалился на пол, следом едва не полетела кружка, но Ивар успел ее поймать.
– Этот недосып, – словно извиняясь, посетовал он. – Все из рук валится.
– Понимаю, – вежливо сказал Йен, подбирая упавшие перчатки и протягивая их советнику. – Держите. Если возникнут еще какие-то вопросы, буду рад помочь. Хорошего дня, лорд Мак-Лайон.
Молодой норманн поклонился и вышел. Хлопнула дверь, с тихим скрипом опустился в паз засов. Ивар посмотрел на зажатые в руке перчатки – те самые, что вынул из сугроба Вячко, и которые, увы, на сына Ингольфа Рыжего не произвели ни малейшего впечатления.
– Жаль, – обронил советник. – Ну да ладно. Мы же только начали?..
– Эх? – донеслось из сеней.
Лорд поднял голову:
– Отдыхай. Я никуда сегодня отлучаться не планирую, а в большом доме мне охрана не понадобится. Дождешься леди Мак-Лайон, сменишь Ульфа… Ночь прошла спокойно?
– Эх, – подтвердил воевода.
Ивар снял с гвоздя плащ и сунул перчатки за пазуху. «Итак, кто следующий? – думал он, переступая через порог. – Пожалуй, Ларс, его и отловить сейчас проще. Потом за ярлов возьмемся…» Глава Тайной службы вспомнил лапищи Гуннара, прикинул весьма средний размер перчаток, которые с трудом налезли даже на него самого, и пришел к выводу, что ярла можно спокойно списать со счетов. «А вот Рыжий помельче будет, – отметил лорд. – Как и все прочие. Так. Значит, Ларс, Ингольф… Эйнар перчатки, скорее всего, узнает, хотя и ему можно предъявить на всякий случай… Олафа с Рагнаром в Бергене нет… Стало быть, последний – Харальд». Ивар, вспомнив хмурое лицо старшего сына конунга, философски вздохнул.
На гостевой половине было тихо. Лорд Мак-Лайон сделал шаг вперед, выпустил из рук край занавеси и, оставшись почти в полной темноте, позвал:
– Эйнар? Спишь, что ли?
Слева кто-то завозился. Зашуршали шкуры, чиркнуло огниво, знакомый голос помянул чью-то мать – и на низком столике зажглась свеча.
– Поспишь с вами, как же, – прохрипел встрепанный сэконунг, без энтузиазма глядя на гостя. – То покойники, то допросы аж до рассвета, то ты… У гончих у всех шило в одном месте?
– Служба такая, – пожал плечами лорд. – Можно присесть?
– Да хоть ложись, – насмешливо буркнул Эйнар, кивая на соседнюю лежанку. – Глядишь, сон сморит, да отвяжешься от меня наконец… Садись, понятно, коль пришел. Чего опять не слава богу?
– Пока все в меру плохо. – Лорд, оценив высоту столика, снял с табурета вышитую подушку, кинул ее на пол и уселся, по-восточному скрестив ноги. Плащ пристроил рядом, как бы между прочим бросив сверху перчатки. – Но ваша семейная сплоченность меня, признаться, удручает.
