– Вот что, дружище, – нарушил его далеко идущие планы командир, поворачиваясь к смиренно ожидающему торговцу, – открывай свой ларь. Мы много возьмем, дюжины три. И с рыбой, и с ягодами. Завернуть во что найдется?
– Найдется, сударь, а как же! – радостно закивал тот. – Вот, пожалуйте, прямо в холстине и отдам. Чистая, не извольте сумлеваться, все честь по чести! Так, стало быть, с рыбкой… С брусничкой… Еще с курятинкой пара осталась – возьмете?
– Давай. – Лорд заглянул в ларь, вспомнил о Творимире и добавил: – Медовых вот этих тоже клади. Чего оставлять. Сам печешь или супруга?
– Жена с дочками. А я вот продаю. Товар хорошо идет, грех жаловаться.
– Еще бы… Нэрис, положи булку. Сейчас домой придем – поедим спокойно.
– Ну вкусно же!
– Благодарствуем, сударыня, – польщенно улыбнулся торговец. Аккуратно завернутое в три слоя некрашеной холстины печево перекочевало в руки Ивару. – Может, мне сынишку кликнуть? Он бы и донес, чтоб вам одежу жиром не пятнать. Это мы мигом! Хорошему покупателю грех не помочь.
– Спасибо, справимся. – Советник выудил из кошеля серебряную монету и, вручив ее тихо ахнувшему торговцу, весело подмигнул. – Держи! На расширение предприятия. Нэрис, положи булку, кому говорю? Тут идти всего ничего, а она кусочничает.
– Да я не себе, – виновато потупилась леди, вертя в пальцах рыбный пирог. – Я ему хотела…
– Кому – ему? – Ивар обернулся и прищурился. – Нищему очередному, что ли?
– Да нет! – зашептала супруга. – Вон, левее, видишь? В черном балахоне, растрепанный такой. Ну вон же, на крылечке сидит! Худой, аж лицо серое… И где-то я его видела. А! Да это же священник, тот самый!
Лорд вздернул брови. Торговец, проследив за его взглядом, качнул головой:
– Ваша правда, сударыня. Священник, с купцами приплыл пару годков назад. А пирожок вы приберите лучше, пока на морозе не схватился. Отец Теодор все равно не возьмет.
– Но… я ведь не милостыню какую, угостить просто… Ведь вижу, что голодный!
– Голодный. А все одно ничего не возьмет.
– Почему? – растерялась Нэрис.
Торговец развел руками:
– А кто ж его знает, сударыня? Он, ежели по мне, так немножечко того… странный, в общем! Что с головой не дружит, не скажу, а все ж не от мира сего человек. Другие вон, из ихней братии, страсть до чего докучливые, хлебом их не корми, дай свои порядки навести! Чуть с корабля – и сразу за проповеди. Веры – во, а ума-то, чтоб понять, что у нас своих богов хватает, нету. За что и биты бывают, уж сколько раз видал. А этот ни к кому не пристает. Все молчит да бродит тихонечко целыми днями по Бергену…
– Так он что же, и живет на улице? – ахнула Нэрис.
– Отчего ж? Купец, который привез, и приют ему дал, болезному. Подкармливает, жалеет. Да и кто б не пожалел? Сами ж видите.
Леди Мак-Лайон медленно кивнула. А сидящий на чьем-то крылечке изможденный человек, которого она видела в день приезда у ворот торговой слободы, словно почувствовал, что о нем говорят, – он поднял голову и посмотрел в их сторону. Не с любопытством, не с угрозой, а так, будто смотрел – и не видел. Или видел, но что-то совсем другое. От этого потухшего взгляда Нэрис стало не по себе.
– Бедняга, – сочувственно сказал Ивар. – Настрадался, видно, в свое время… Что ж, спасибо, дружище! Не будем отвлекать, чтоб дело не простаивало. Пойдем, милая.
– Угу. – Леди снова кивнула. И, быстро повернувшись к торговцу, все-таки всучила ему порядком подмерзший рыбник. – Возьмите, пожалуйста! Вы тут, наверное, каждый день, может, от вас он угощение примет?.. И спасибо за пирожки, они правда очень вкусные.
– Благодарствуем, сударыня…
– Нэрис! Ты идешь?
– Бегу-бегу, – отозвалась леди. Подобрала юбки и заторопилась вслед за мужем.
Творимир, пропустив чету Мак-Лайонов вперед, посмотрел на священника. Обиженных судьбою воевода жалел. А тех из них, кто не сломался, до подачек людских опустившись, еще и уважал.
Творимир свернул на боковую улочку, где уже скрылись Нэрис с Иваром, и обернулся напоследок – сам не зная зачем. Священник, сидя все там же, на крылечке, смотрел им вслед. Но теперь в его глазах уже не было той зияющей пустоты. Поймав внезапно отяжелевший взгляд блаженного, русич внутренне поежился. Он встречал много священнослужителей – и католических, и православных. Здешних, языческих старейшин, тоже видеть доводилось. Но этот? Не человек, тень человека. И глаза мертвые.
– Творимир! Ты где застрял? – донесся до замешкавшегося бойца голос командира. – Догоняй! То тебя туда не загонишь, то оттуда не выгонишь…
– Эх! – опомнился воевода. И, выбросив из головы сторонние мысли, прибавил шагу.
Глава 9
Мягкий медвежий полог ласкал щеку. Еще с вечера набитый пирожками желудок сыто побулькивал, в очаге весело плясал огонь, и от всего этого было так хорошо, лениво и сонно… Королевский советник, широко зевнув, с усилием перевернулся на бок. Под курткой заскрипело, и острая складка кольчужной сетки царапнула кожу сквозь стеганую рубаху. Расплывающиеся очертания сундука в углу стали четче, но ненадолго – спать хотелось до смерти. Он моргнул, зевнул еще раз и тихо чертыхнулся. Сидящая у огня Нэрис подняла голову от рукоделия:
– Я тебя разбудила, милый? Прости, все у меня из рук валится.
Она виновато улыбнулась, нагнувшись за упавшими ножницами. Ивар качнул головой:
– Я не спал. Но это дело поправимое, раз я даже звона не услышал. Ч-черт, глаза закрываются.
– Еще бы, – сказала она. – Ведь рассвет на носу!.. Ты что же, всю ночь глаз не смыкал? Нельзя же так, дорогой, отдыхать тоже нужно.
– А сама-то? – вяло парировал Ивар, зевая.
Жена потупилась:
– Да проснулась среди ночи – и все. Вчера ведь едва не до полудня в постели провалялась… Но ты ведь не я! Ты и прошлой-то ночью не выспался. Зачем так себя мучить?
– Эйнара хотел дождаться. – Лорд встряхнулся и сел на постели.
Нэрис пожала плечами:
– А если он к вечеру только явится? Так и будешь весь день ходить сонной мухой?
– Буду, если надо! – отрезал Ивар. И, махнув рукой, опустил плечи. – Прости. Я от недосыпа озверею скоро… А Эйнара все-таки дождусь. Разговор есть.
– Какой? Хочешь переубедить его насчет отказа от женитьбы?
– Он сам себя десять раз переубедит, – отозвался лорд, – и без моего участия. Нет, милая. Со своим будущим Эйнар пускай разбирается лично. Меня сейчас куда больше наше беспокоит. Сама подумай, что здесь начнется, если сын конунга сбежит от невесты за день до свадьбы – с другой женщиной. Это при том, что первая – дочь дружественного ярла, а вторая – сестра недружественного. Дня не пройдет, как оба этих достойных мужа явятся к Олафу с претензиями и толпой бойцов. Нет уж, благодарю покорно! Я гончая, а не волкодав.
