– …и поэтому Длиннобородый семь лет назад «подарил» его моей супруге, а совсем недавно силой женил на девушке, которая твоему брату была откровенно безразлична? – с несколько злой иронией закончил за норманна Ивар. – Действительно. Бедняга Эйнар резвился вовсю.
Старший сын конунга и бровью не повел:
– Отец всегда знал, что делает. И делал это на благо семьи. На благо страны! Он истинный конунг! А мой брат – дурак, не способный вовремя закрыть рот. Не вопи он на каждом углу, что не станет жениться, глядишь, обошлось бы. Своей глупостью он сам вложил убийце в руки нож!
Советник приподнял брови:
– То есть ты не веришь, что сэконунг мог убить свою жену?
– Эйнар? – пренебрежительно бросил тот. – Чушь собачья. Он хорош в бою, но дома – тряпка тряпкой. Проживи Хейдрун подольше, она бы уже через месяц вила из него веревки!
Ивар вспомнил заговор против короны, тогда же, семь лет назад, и вынужден был согласиться с безжалостным приговором Харальда. Помнится, младший сын Длиннобородого продержался не больше пары недель, прежде чем попасть под каблук леди Мак-Лайон. Она, конечно, взяла его на интерес да посулы, да и женой была тоже отнюдь не ему, но до последнего дня расследования вертела парнем как хотела. Вряд ли у Хейдрун могли возникнуть трудности с тем же самым. Женщины обычно очень хорошо чуют мужскую слабость…
– Хорошо, – сказал Ивар, вновь откидываясь на стену. – Тогда вопрос вдогонку: как ты думаешь, кто мог это устроить?
– Арундейлы, конечно, – с глубокой убежденностью заявил норманн. – Кто же еще?
– Ясно, – Ивар кивнул и поднялся. – Спасибо, больше не задерживаю.
Но сын конунга оставлять табурет не спешил. Оглянулся на дверь, нахмурился и поднял глаза на шотландского гостя.
– И это все? – склонив голову набок, спросил он.
Лорд Мак-Лайон развел руками:
– Да. Ты сидел через три человека от меня в тот вечер. Ты не выходил, ты не танцевал, ты не мерился силой с отцом и ярлами… Торчал за столом как приклеенный. Провожать молодых ты не пошел – еще до того, как все мы вышли, отправился спать. Утром тебя едва добудились. Ты не мог ничего видеть, Харальд, так же, как не мог совершить убийство, потому что проспал всю ночь на своей лежанке. И немало помогло тебе вот это.
Ивар, сунув руку в карман, извлек из него маленький полотняный мешочек и бросил на стол. Неплотно стянутая горловина от удара распустилась еще больше, по столешнице раскатилось несколько грязно-зеленых крупинок. Норманн побагровел:
– Откуда у тебя…
– Не волнуйся, не из твоей мошны. Это, – лорд небрежно махнул рукой в сторону мешочка, – мне любезно предоставил владелец одной небезызвестной тебе лавчонки в порту. Сегодня утром. Как раз после того, как продал тебе очередную порцию.
На лице Харальда отразилось жгучее желание съездить по физиономии своему визави, но он справился с порывом.
– Все равно, – поднявшись на ноги, буркнул он. – Это не отрава и не дурман, а Хейдрун вообще зарезали. Но помяни мое слово, Мак-Лайон, – когда-нибудь ты сунешь свой нос не туда и останешься без головы!
Не дожидаясь ответа, старший брат Эйнара с достоинством повернулся и направился к выходу. Негромкий смешок Ивара нагнал его уже у самой двери:
– Не исключено. Что ж, во всем есть свои плюсы и минусы…
Это невинное замечание почему-то стало для Харальда последней каплей. Он круто развернулся и рванулся к столу.
– Я не могу спать! – рыкнул он, сграбастав в кулак мешочек и ткнув его чуть ли не в нос невозмутимой ищейке. – А это единственное, что пока помогает! Человеку нельзя без сна! От этого с ума сходят!
– Знаю, – проронил советник. В его голосе вдруг прорезались сочувственные нотки. – А такой роскоши ты себе позволить не можешь. Ты ведь старший. И знаешь свой долг.
В глубине мутных от злости глаз норманна мелькнуло странная тревога. Ивар подумал, что так может смотреть пес, когда чужой человек ненароком наступает на то место, где любовно зарыта кость.
– Да, – бросил Харальд мертвым голосом. – Я знаю свой долг.
И вышел.
Рагнар разительно отличался от обоих своих братьев. Не внешностью – те же глубоко посаженные глаза, что у Харальда, тот же прямой нос и волевой подбородок, как у Эйнара… «Но совершенно иной типаж, – подумал Ивар, внимательно изучая лицо среднего сына Олафа. – Хотя это для единокровных родственников обычное дело».
Норманн подвинул табурет ближе к столу – держать дистанцию он, очевидно, не привык. Сел, широко расставив ноги, уперся ладонями в колени и с неуверенной полуулыбкой взглянул на шотландца. Несмотря общий легкомысленно-растерянный вид, глаза Рагнара смотрели серьезно и прямо. А судя по красноречивому молчанию, первое слово он был намерен предоставить гончей. Что же, та ничего не имела против. Лорд Мак-Лайон располагающе улыбнулся в ответ и спросил ни с того ни с сего:
– Кажется, ты любишь собак?
Если Рагнара и удивил такой вопрос, он ничем этого не выказал.
– Люблю. А ты?
– Нет. Слишком много от них грязи и шума. Хотя Нэрис, должен признать, совершенно иного мнения.
– Да уж, видел! Пеструха недавно ощенилась, так жена твоя с псарни не вылазит. Уже всех слепышей перетискала.
– Надеюсь, эта ваша Пеструха не слишком против?
– Одна мать другую всегда поймет, – засмеялся норманн. – Щенки ведь – они что дети. Скучает баба по ребятишкам, вот с кутятами и возится. У вас же двое? Эйнар рассказывал.
– Двое, – кивнул советник, с любопытством глядя на собеседника. – Мальчики. А я смотрю, ты с младшим братом на короткой ноге?..
– Так ведь брат же! – удивился тот. Потом, наморщив брови, оглянулся в сторону двери и понятливо хмыкнул: – А, вон оно что. То-то я и думаю, чего Харальд отсюда вылетел, будто за ним стая волков гонится? Небось еще и орал, а?
Ивар неопределенно шевельнул плечом:
– Не без того. Хотя, признаюсь, и моя вина в этом есть.
– Ну, понятное дело. Уж виноватого он завсегда найдет, – норманн помолчал, думая о чем-то, и рубанул воздух ладонью. – Знаю, брат порой бывает просто несносен. Совсем как отец. Харальд на него, честно говоря, больше всех нас и похож… По крайней мере, очень хочет стать похожим.
– Хочет? Или считает, что должен? – закинул пробный крючок Ивар.
Рагнар помрачнел:
– В точку.
– А чего же он хочет на самом деле?
Ответа не последовало. Но судя по тому, как сразу застыло подвижное лицо норманна, ему было что сказать. «Знает, – понял Ивар. – Только из него этого и клещами не вытянешь». Лорд Мак-Лайон тихо вздохнул в аккомпанемент своим мыслям и выпрямился.
– Хорошо, – сказал он, подвигая к себе новый лист пергамента и вооружаясь пером. – Бог с ним, с Харальдом. Поговорим о тебе. Насколько я помню, ты, в отличие от братьев, оценил праздник по достоинству. А за столом появлялся набегами, предпочитая выпивке танцы…
