Я терпеливо объяснил, что перенести никак нельзя, потому что именно в этом отделении лежит Дон. Если доктор все бросит и вытащит его с того света – особняк тут же автоматически переходит в его собственность. Если же он проявит нерасторопность, и из-за этого Дон умрет, – альтернатива, приведенная выше.
Спустя сорок минут я вновь побеседовал со светилом: выглядел он задумчивым и грустным. Ничего конкретного он не сказал, наговорил кучу названий по-латыни и пообещал сделать все от него зависящее.
– Вы можете спокойно отправляться домой, молодой человек, – сказал светило, мудро похлопав глазами. – Я очень хочу особняк, а потому из кожи вон вылезу, чтобы вытащить вашего шефа. Сам буду неотлучно при нем находиться. Лучшего специалиста, чем я, в области нет – так что… Ну а ваша бригада кардиологов – это совершеннейшая ненужность, батенька. У нас элитарное отделение – ничего такого, чего не можем мы, они сделать не в состоянии…
Покинув клинику, я вышел за ворота и хотел было стремительным броском пересечь улицу, чтобы запрыгнуть в «Ниссан» с сопровождающими меня бойцами, но не тут-то было. Дорогу мне преградила утренняя губернаторша: соблазнительная, томная, слегка припухшая со сна и чрезвычайно настойчивая.
– Я тебя везде ищу черт знает сколько времени! – возмущенно воскликнула она. – Ты где есть вообще постоянно! В офис звоню – нету! Домой – нету! Если бы мой стервятник не сказал, что у Дона приступ, – ни в жисть бы не нашла! Я тебя вычислила – так и подумала, что ты здеся! Я молодец?
– Молодец, Оля, – сокрушенно вздохнул я. – Только тебе сейчас со мной общаться не стоит – у меня куча проблем, чреватых летальным исходом.
– Ты меня не хочешь? – удивилась губернаторша, капризно надув губы. – Я тебе уже не нравлюсь?
– Да хочу – конечно же, хочу! – успокоил я ее. – Только, понимаешь, – я всю ночь не спал, мой близкий человек при смерти, мою женщину, как оказалось, два дня подряд один товарищ нещадно эксплуатировал в сексуальном аспекте…
– В смысле – в рот давал? – заинтересовалась губернаторша – глазенки засверкали, ресницы – хлоп! хлоп!
– Пф-ф-ф-ф… Ну, я в такие тонкости не вникал, – смущенно сказал я. – Это уже их личное дело – как…
– Ну, короче – кто-то вые…л эту твою стервозу – так?! – возбужденно воскликнула губернаторша.
– Ну, так, – нехотя признался я. – Знаешь, мне сейчас очень плохо…
– Да и хер на нее! – убежденно вскричала губернаторша – я опасливо оглянулся по сторонам. – Бросай ее к гребаной маме – я у тебя есть! Тебе никто не нада, когда я у тебя есть, – вот увидишь, ласковый мой! – Она приблизилась вплотную, потерлась упругим бедром о мою ширинку и лихорадочно зашептала: – Щас у Лады никого нет – я тебя туда повезу. Я тебя тама покормлю, попою, в ванне искупаю, убаюкаю – все твои летательные проблемы как рукой снимет… Мр-р-р-р?
– Летальные, – машинально поправил ее я, чувствуя, как в душе растет непроизвольное желание схватить этот эротический агрегат в охапку и оттащить куда-нибудь в укромное местечко для интенсивного использования по прямому назначению, – летальные, радость моя… прекрати тереться об меня! А то я щас тебя прямо тут…
– А вон такси, – моментально отреагировала губернаторша. – Стоит, ждет – падаем туда, и через десять минут – я твоя! – Она показала пальцем в сторону такси, ожидавшего на противоположной стороне улицы, неподалеку от «Ниссана» с бойцами.
– Отпусти его, – сказал я, хватая губернаторшу за руку и направляясь к «Ниссану», – поедем на моей тачке – так безопаснее…
Подбросив нас до мэрского дома, бойцы пообещали заехать через пару часов и укатили.
Голая Лада – мэрская женушка – на этот раз меня особенно не смутила. Единственное, что отличало этот визит от предыдущего, отсутствие бигуди. Груды журналов, сигареты и пепел в пупке – все осталось, как прежде.
– А где бигуди? – по-домашнему поинтересовался я, когда мы с Ольгой, сопровождаемые здоровенным мужланом Жоржиком, вошли в зал.
А на хера они мине щас? – удивилась Лада, сдувая пепел на лобок и внимательно следя за этим архиинтересным процессом. – Я в салон, типа, хожу-езжу, как приспичит… А! Вона что? Ну – тогда мой козел меня арестовал – вот и пришлось самой причипуриваться… Давайте дуйте наверх и е…тесь тама скоко влезет! А хотите – я к вам тоже приду. А?
– Не-а, мы сами! – с поспешностью отвергла рацпредложение Ольга, затаскивая меня на второй этаж и делая страшные глаза – дескать, молчи и не вздумай что-нибудь ляпнуть.
Я промолчал, но, уже заходя в дверь, обернулся и послал Ладе воздушный поцелуй. Она моментально заинтересовалась этим явлением: переменила позу и стала поедать меня взглядом, плотоядно облизываясь.
– Еще раз замечу – я ей башку оторву, – сердито пообещала Ольга, захлопнув дверь в спальню. – Ты че думаешь – я совсем ничего не соображаю? Я все вижу, не глухая! Эта стервоза на любые штаны слюни пускает – потому что ей тута скучно, а мэр-сучара никуда ее не вывозит, дебил. Помнишь – я тебе говорила про ее хахаля – Леху?
– Помню, – кивнул я, медленно освобождаясь от одежды. – Леха-ха, мене без тебя так плохо…
– Нету того Лехи, – сокрушенно всплеснула губернаторша и уперла руки в бока. – Пропал куда-то. Дома нету, на работе – нету… Щас ей ходить некуда, надо опять шашни заводить… – Ольга озабоченно вздохнула и даже не предприняла попытки избавиться от полупрозрачного кружевного платьица, подчеркивавшего ее обольстительные формы.
– Мамочка раздеваться не желает? – вкрадчиво поинтересовался я, оставшись без облачения и медленно приближаясь к губернаторше.
– У мамочки в сумочке есть еще одно такое платьице, – хрипло прошептала Ольга, фиксируя взгляд на вспученности в районе передней части моих плавок, – и еще одни трусики… и лифчик… но лифчик крепкий, зараза…
– А это мы сейчас проверим, – пообещал я, хватая губернаторшу в охапку и швыряя ее на постель. – К выполнению норматива – приступить!
– О-о-ох-х! – испуганно вскрикнула губернаторша, когда я одним движением разорвал на ней платье.
Тп-п-р-р-р! – прозвучали выдранные с корнем крючки ажурного лифчика, отлетевшего за кровать, глянцевито поблескивающие молочной белизной груди взволнованно колыхнулись, вырвавшись из нейлонового плена, и вопросительно наставили на меня нежно-розовые соски.
– Ну, держись, мамочка! – процедил я сквозь зубы, разрывая в клочья губернаторшины трусики и расталкивая в стороны ее атласные коленки, которые плутовка в последний момент отчего-то пожелала сдвинуть…
Вы наверняка в курсе, что после некоторого воздержания коитус бывает достаточно коротким и завершается быстрой разрядкой, принося только освобождение от страшного возбуждения, но не подлинное наслаждение. В этот раз процесс проистекал особенно быстро и сопровождался интенсивными стонами снизу и целенаправленным рычанием сверху. Непосредственно же после разрядки я испытал два совершенно нестандартных ощущения: удивление от того, что раскрывшая глаза Ольга вдруг испуганно крикнула: «Ой, мамочка!!!», и последовавший за этим мощный удар в основание черепа, от которого все медленно погрузилось в кромешный мрак.
