Только он это сделал, как дверь без стука распахнулась, и в кабинет вошел высокий сухощавый человек в мундире с ярко-голубыми петлицами и с полковничьими погонами. Капитан уголовного розыска и носатый старший лейтенант МЧС уважительно вытянулись по стойке «смирно». Я со службой уже расстался, воспользовался благами гражданской жизни и остался сидеть по стоике «вольно».
Вошедший полковник был изрядно выпивши и дышал свежим перегаром. В руке он сжимал ополовиненную бутылку коньяка. Наблюдать такое в райотделе полиции мне было слегка странно, хотя я лично не встречал непьющих ментов, да и сам к этому вопросу отношусь без всякого лицемерия.
Я сразу понял, кто этот полковник.
— Меня к вам начальник вашего управления послал, — обратился он к капитану уголовного розыска.
Визитер сразу определил хозяина кабинета и представился, хотя был уже знаком с ним:
— Полковник Свекольников, следственное управление ФСБ России.
Несмотря на то что полковник уже весьма прилично залил за воротник, он держался хорошо, говорил твердо, даже с непререкаемой уверенностью в голосе. Похоже, он считал себя всегда правым и имеющим неограниченные полномочия.
— Это вы занимаетесь делом о пожаре в доме Нифонтовых?
— Так точно, товарищ полковник. Мы занимаемся.
— Там моя дочь погибла, — только теперь голос Свекольникова слегка дрогнул и сломался. Но он сумел взять себя в руки и продолжил: — Я хотел бы знать обстоятельства пожара, если что-то уже известно.
— Мы с экспертом МЧС как раз обсуждаем этот вопрос.
— У меня всего одна дочь была. Мать ее давно умерла. А теперь и дочери нет. — Голос полковника внезапно стал плаксивым и капризным.
Но осуждать его в такой момент никто не решился бы. Даже я.
— Стакан есть? Дайте!.. — Свекольников приподнял, словно показывая нам, бутылку с коньяком, объясняя этим, для чего ему нужна посуда.
На подоконнике на подносе стояли графин с водой и два пустых стакана. Капитан взял один из них и поставил перед Свекольниковым. Полковник поискал что-то глазами на столе, на подоконнике, вытащил пачку сигарет, но не обнаружил пепельницы и убрал ее.
— Разделит кто-то со мной мою беду? — спросил он, поочередно глянул на каждого из нас, но желания выпить не прочитал ни у кого. — Извините. Я, вообще-то, не пью. Просто горе сломало напрочь. Сам не думал, что буду воспринимать его настолько остро. Один остался. Внука отец заберет. Мне жить будет не с кем. Так что там случилось? В каком состоянии Нифонтов?
— О его состоянии лучше врачей спрашивать, — ответил старший лейтенант МЧС и тут же завертел носом, впитывая запах коньяка. — Из больницы пока не выписывают. Нам он сообщил, что проводка замкнула, это и стало причиной пожара. Место замыкания мы пока не нашли. Но это не говорит, что его вовсе не было.
— Вероятность поджога существует?
— Она всегда существует. Только с какой целью ему дом поджигать? Он ведь не застрахован.
— Я знаю. Много раз предупреждал — оформи страховку. А он все рукой махал. Вот и результат. Ни с чем остался. Да и ни с кем. А поджечь мог, чтобы жену убить. Пожар следы скрывает.
— У них были разногласия? — резко, словно гавкнул, спросил капитан.
— Да. Относительно сына и бывшего мужа, который хотел сохранить с Лилей хорошие отношения и после развода. Ругались порой крепко. Она дважды ко мне уходила, когда он руки распускал. Потом возвращалась. — Свекольников вылил в стакан остатки коньяка и выпил разом, как теплую газировку в жаркую погоду.
Он не смаковал, не пытался ощутить вкус напитка и не морщился. Сам, похоже, не воспринимал собственных ощущений. Это значило, что полковник пьет не для удовольствия. Он и в самом деле сильно переживает, его постигло настоящее горе.
— Я оставил свои координаты у вашего начальника управления. Если будут новости, сообщите мне. Впрочем… — Свекольников полез в карман, вытащил и положил на стол визитную карточку.
Я издали увидел, что там три телефонных номера. Видимо, служебный, домашний и сотовый.
— Просто позвоните. Приехать я всегда смогу. Нужна будет помощь, обращайтесь. По любому вопросу, не только по этому. — Полковник поставил на пол пустую бутылку, повернулся и вышел, не закрыв за собой дверь.
Носатый старший лейтенант не поленился, встал и аккуратно, без стука затворил ее.
Потом он вздохнул и сказал:
— Надо же, как горе человека ломает. Мы с ним раньше дважды встречались. Теперь и не узнал даже.
А меня внезапно посетила крайне важная мысль. Это было похоже на тот момент, когда ты сидишь в засаде. Противник приближается. Ты выбираешь момент для первой очереди. Работаешь на интуиции. Ждешь внутреннего посыла. Вот здесь он самый и прозвучал.
Причем так отчетливо, что голос мой обрел категоричность, железную твердость:
— Товарищ капитан, будьте добры, отправьте к эксперту стакан и бутылку! Пусть отпечатки пальцев снимут.
— Зачем? — не понял капитан полиции.
— Для коллекции, — сердито ответил я. — Надо поискать по картотеке, вплоть до всероссийской. Это не сложно. Ищет-то компьютер.
Капитан пожал плечами, но послушался, позвонил по внутреннему телефону и пригласил эксперта. Пока тот шел сюда, он повернулся к нам спиной и стал смотреть в окно.
Но капитан внезапно оживился, повернулся, взглянул на меня и спросил:
— Случаем не этот вот «Порше» вас интересует?
Я продвинулся между длинным носом старшего лейтенанта и столом к окну, посмотрел из-за плеча капитана. Темно-синий «Порше 911» без регистрационных номеров отъезжал от райотдела по улице Коммуны.
— Да, похоже, это та самая машина, — сказал я спокойно, без возбуждения, почти безразлично, как мне самому показалось. — Кто отъехал?
— За рулем солдат. Полковник занял пассажирское сиденье.
— Понятно. Он же не трезв. Законы хоть чуть-чуть уважает, — сказал старший лейтенант, вставший у меня за спиной.
— Относительно его отношения к законам согласиться не могу, поскольку уже встречался с попытками полковника фальсифицировать данные так, как ему выгодно, и обвинить в терроризме человека, не имеющего ни малейшего отношения к преступлениям подобного рода. Да и любого иного.
— Зачем ему это нужно было? — спросил капитан полиции.
Он говорил серьезно, понимая, что это возможный и даже достаточно распространенный вариант.
— Предполагаю, что было такое указание. Это во-первых. А во-вторых, чтобы выгородить другого субъекта, действительно виновного.
— Это серьезно, — заявил капитан и нахмурился. — Тут уже налицо служебный подлог.
— Потому полковником сейчас плотно занимается девятое управление ФСБ.
