Но вот появилась проблема — Рассадин.
После встречи с ним Алан попробовал было поговорить со Стасом, может, вдвоем легче было бы торговаться с Константином Евгеньевичем, но Стас занял жесткую позицию: ты как хочешь, а от меня он ничего не получит.
Алану быть жестким нельзя. Алан лицо кавказской национальности, к тому же не нашедший общего языка со своей диаспорой. Нет у Алана
поддержки. Он ни на йоту не нарушает сейчас законов, но когда-то — грех был.
Узнать бы, какие бумаги сохранились у Рассадина. Но как? И пока это неизвестно, приходится отстегивать бывшему идеологу райкома партии, держать за дверью своей комнатки крепких ребят и ежемесячно повышать зарплату Бислану, старшему из охранников.
Вот как раз Бислан стучится в дверь, говорит с порога:
— Я в магазин сгоняю, племяннику надо подарок выбрать.
Бислан выходит из гостиницы, и водитель Рассадина показывает на него Волину:
— Он собой хоть что-то еще представляет, а остальные — фуфло. Ничего, кроме понтов.
Они уже долго сидят в машине, выбрав для этого место, не просматривающееся из окна номера, который занимает Алан.
— Тяжело с ним будет? — спросил Волин.
— Не будет. Думаю, Константин Евгеньевич его купит с потрохами. Это он сейчас Бислана на разговор вызвал.
— Тогда чего мы сидим?
— Пойдем.
Они поднялись на нужный им пятый этаж. Водитель только сейчас вспомнил о главном:
— Мы тут в прошлый раз с Хряком повеселились... Они наверняка теперь двери на замке держат. Выламывать будем? Рассадин, кстати, просил действовать эффектно.
— Эффектно, но не глупо. Оно нам нужно — перед ментами светиться? А они на шум прибегут.
— Тогда что ты предлагаешь?
Волин увидел женщину, идущую по коридору. Подошел к ней, пошушукался, и водитель увидел, как напарник протянул ей две «пятисотки».
— Друзей разыграть? — сказала та. — Чего ж не помочь, да если еще платите. Пожалуйста. Какая дверь?
Водитель показал на нужную, и женщина вместе с ними подошла и постучала:
— Мальчики, открывайте, белье меняем!
За дверью послышались шаги, заворочался ключ...
Охранники действительно были дилетантами, не могли даже удары держать. Расправились с ними за пару минут, загнав под стол. Водитель ногой стуканул по двери, ведущей в комнату Алана, чуть с петель не сорвал. Алан, бледный, стоял у стола, держась за спинку кресла. Водитель по-свойски прошел к нему, уселся рядом:
— Ты из какого детсада этих пацанов набрал?
Ресторатор вытер пот со лба:
— Зачем спектакль устроили? Мы же с Константином Евгеньевичем договорились, я приготовил ему кейс. Мой телефон у вас есть, позвонили бы снизу, деньги тут же вынесли бы...
Бесхитростный водитель сказал что знал:
— Прости, Алан, но босс распорядился действовать эффектно, так уроки, учит он, лучше запоминаются. Мы и далее будем что-нибудь придумывать. Волин на это горазд. Ты, кстати, лично нам должен две пятисотки, на спектакль потратились.
5
Настя сидит на корточках у какого-то невзрачного растения, делает запись в тетради. И даже вздрагивает, услышав за спиной голос:
— Устала от ожидания, да? Ну вот он я. И что дальше? Как будем деньги отрабатывать?
Она посмотрела на бледного худого парня, опершегося на ствол старой березы. Господи, подумала, что же сегодня за день такой: то пьяница, то сумасшедший. У этого совершенно нездоровые глаза, можно всего ожидать...
— Ладно — ты, посторонний человек, но Вадим, Вадим! За кого же он меня считает, а? Долго он тебя уговаривал?
— Меня не надо уговаривать, — ответила Настя.
— Вот как, даже уговаривать не надо было? Увидела деньги и согласилась? И сколь же он тебе... Сколько же он...
Висок заныл так, что Андрей стал массировать его двумя руками. Но боль не утихала, стала, как током, пронизывать ноги, руки, в глазах потемнело, и Андрей потерял сознание.
...Очнулся он на своей кровати. Вокруг суетились Анна Федотовна, Сергей Иванович и некто в вязаной красной шапочке. Уши Андрея были словно забиты ватой, и голос Анны Федотовны звучал как бы издалека-издалека:
— Как же ты его дотащила, девонька?!
— Он легкий. И потом, немного сам шел, я только плечо подставляла.
— Ишь, как его в пот бросило. Надо хоть у горла рубаху расстегнуть...
Эта фраза привела Андрея в чувство. Не хватало еще, чтоб они шрамом любоваться начали.
— Все, — сказал Андрей. — Все, спасибо! Я сам теперь... Сергей Иванович, пусть все выйдут.
— Мы уходим, уходим, — закивала Анна Федотовна, а сама показала на ватман, лежащий на столике у изголовья. На нем был выполненный карандашом портрет женщины. Настя без труда поняла, что это был портрет Анны Федотовны.
Вышли в коридор. Женщина сказала:
— Меня рисует. Говорит, еще не закончил, а мне так очень нравится.
— Он художник?
Женщина не успела ответить, зазвонил телефон, и она поднесла трубку к уху:
— Появилась гостья, ага. Помогу, конечно... — И уже пояснила Насте. — Вадик звонил, спрашивал, встретил тебя Андрюша или нет. Не стала ему подробности сообщать, сама потом расскажешь.
— Вадик? Я не знаю никакого Вадика!
Анна Федотовна с улыбкой, по-заговорщически подмигнула девушке:
— Ну да, ну да, это ваши дела. Я в них вмешиваться не буду.
— Нет, — ответила Настя. — Это как раз я не хочу ни во что вмешиваться. Где моя тетрадка? А, я ее в комнате оставила, придется зайти на пару секунд. — И прежде чем это сделать, спросила: — У этого парня что, с головой проблемы?
— Не надо так, — подал голос Сергей Иванович. — Парень еле выжил, ему пули там, — показал себе на грудь, — все изрезали! Чечня — это тебе, девочка, не лесная прогулка. К тому же погоны снял, инвалидность... Понимать надо.
— Извините, — только и сказала Настя.
Зашла в комнату, взяла с тумбочки свою тетрадь.
Андрей лежал с закрытыми глазами, растирая ногу. По скрюченным пальцам Настя поняла, что стянуло судорогой мышцы.
— Снимай брюки, — сказала она.
Андрей открыл глаза, изумленно посмотрел на девушку:
— Нравы у вас, однако!
— Снимай, переворачивайся на живот и не скули. Массаж делать будем. Это я умею.
6
С того места, где стояли Рассадин с водителем, хорошо было видно, как по летному полю шли к зданию аэропорта пассажиры, прилетевшие утренним рейсом из Киева. Рядом со Стасом топала полненькая темная девушка, что-то говорила ему, и оба они улыбались. Улыбнулся и Рассадин.
