— Лен! — обернувшись к девушке, крикнул Костя. — Ты что предпочитаешь, розы или гвоздики?
— Да не надо ничего, Кость.
— И все же?
— Розы.
— Давай розы, вон, как тот букет, с папоротником.
— Какой разговор? Сейчас сделаем. Кавказец скрылся внутри ларька — собирать букет.
Костя полез в карман за деньгами, и… о, черт! Он же надел брюки, а деньги остались в джинсах. Вот, блин, незадача.
Продавец вернулся к окошку.
— Двести рублей.
— Пойдет. Но тут такое дело, брат. Я деньги дома оставил. Так вышло, понимаешь? Ты мне дай букет, а я тебе утром с процентами заплачу, я здесь постоянно с пацанами тусуюсь, — стараясь говорить тихо, упрашивал кавказца Костя.
— Э-э? Ты что, за лоха меня держишь? За дурака считаешь? Букет надо? Плати деньги. Нет деньги, иди отсюда.
— Ну послушай, брат?
— Э! Какой я тебе брат? Сказал же — иди отсюда, — ответил продавец и смачно, зло выругался на незнакомом языке.
— Кость? — позвала Лена. Она почувствовала неладное и попросила: — Пойдем отсюда — сдались тебе эти цветы?
Но Костя уже завелся.
— Значит, не дашь в долг?
— Да иди ты.
Костя немного отошел от палатки, резко развернулся, подняв ногу, ударил по витрине ларька.
Одновременно вскрикнули и продавец и Лена. Стекло разлетелось. Костя протянул руку и забрал приготовленный букет. Повернулся и пошел к Лене.
— Ты с ума сошел? — испуганным вопросом встретила его девушка.
— Держи цветы!
— Костя! Ты что наделал? Ой, смотри!
Он обернулся, из разбитого ларька и соседних палаток вышли четверо крепких джигитов. Пострадавший орал:
— Этот гадина мене витрина разбил, букет забрал, деньги забрал, твар, сволач, резать буду. — В руках торговец держал большой нож.
— Костя, бежим отсюда, — тянула за рукав Лена. Тот отстранил ее.
— Отойди и дергай домой!
— Они же убьют тебя.
— Да? — и обращаясь к кавказцу: — Что кинжал достал? Убить хочешь? Ты на чьей земле, чурбан не мытый?
— А-а, билат, — бросился продавец в атаку. Костя увернулся и встретил движение противника ногой в солнечное сплетение. Кавказец охнул, упал на тротуар, нож отлетел в сторону. Костя подобрал его. Кольцо вокруг него сжималось. Но нож в руках Кости сдерживал крепких мужчин. Парень был подвижнее, моложе и показал, что кое-что в драке умеет.
— Эй, ты, — крикнул один из кольца, — брось нож!
— Что еще?
— Ну смотри, дурак, тебе конец. Гиви, держи его, побежит — стреляй.
Только сейчас Костя увидел в руке у одного из противников пистолет. Был ли он настоящим? Разбираться возможности не было и рисковать тоже.
Тот, кто приказал, вытащил из кармана сотовый телефон, набрал номер, что-то быстро сказал и, глядя на Костю, прошипел:
— Ну сейчас ты, свинья, получишь по полной. Будешь знать, по чьей ми земле ходим.
Буквально через мгновение из-за поворота вылетел, сверкая «мигалками», милицейский «уазик». Из него выскочили трое.
— Стоять всем.
Увидев в руках Кости нож, один из милиционеров, вскинув короткоствольный автомат, приказал:
— Нож в сторону, сам на землю, быстро, руки за голову, ноги в шпагат.
Пришлось подчиниться.
Лена вышла из-за палатки, обратилась к офицеру:
— Товарищ капитан, вон у того мужчины, — она показала на Гиви, — пистолет.
— А ты кто такая?
— Она, начальник, с этим бандитом, который на пал на нас.
Капитан обратился к кавказцу:
— Она правду говорит, Гиви?
— Да ти что? Первый день меня знаешь? Нет ни какой пистолет, мамой клянус.
— Вы обыщите его, — настаивала Лена.
Капитан посмотрел на нее и неожиданно приказал:
— Эту и пацана в отдел, нож как улику с собой. Я тут разберусь и приеду позже.
Лена почувствовала ужас, когда ей надели наручники. Все происходило как бы в другом измерении и не с ней. Но ее вернули в реальность, посадив в клетку «уазика», рядом с Костей, который тоже был в наручниках. Он что-то хотел сказать ободряющее девушке, но милиционер оборвал его на полуслове.
Автомобиль, продолжая мигать красно-синими огнями, включив лающую сирену, направился в отдел.
Капитан проводил взглядом служебную машину, подошел к тому, кто вызвал наряд.
— Гурам?
— Я понял, начальник.
Он достал несколько купюр, сунул их милиционеру.
— А за экстренность?
— Эх, Вано, беспредельничать начинаешь. Тебе сколько ни дай, каждый раз просишь все больше.-
— А ты другую крышу найди. За меньшие бабки.
— Конечна. Ти же сам и наедешь сразу.
— Молодец! Соображаешь. Ладно. Этого орленка мы до утра закроем, но утром, к восьми часам, чтобы от вас было заявление. Свидетелей побольше, и не только кавказцев, усек?
— Будешь пацана доить?
— А это, Гурам, уже не твое дело.
— Конечно, не мой. Лишь бы мине не мешали, не волновайся, все сделаем.
В отделе с Лены взяли показания и как свидетеля отпустили.
Костю же завели в обширную комнату, посадили на табурет посередине.
— Сидеть ровно! — командовал молодой сержант, помахивая дубинкой,
Милиционер исполнял роль конвоира или надзирателя и находился здесь как подручный, чтобы по сигналу опера помочь «дубинатором» задержанному говорить то, что надо. Но опера пока не было, и сержант упивался собственной значимостью.
— Попал, тварь?
— Послушай…
— Заткни пасть, ублюдок. Разговариваю здесь только я. Подожди, сейчас ты у нас запоешь, гадина. Это тебе я говорю. Не таких видали. Так что сиди ровно и готовься.
Вошел капитан, проводивший задержание. Сел напротив, смотря Косте прямо в глаза узкими бесцветными глазками.
— Фамилия?
— Ветров.
— Имя, отчество?
— Константин Сергеевич.
— Приводы были?
— Были.
— Даже так? Замечательно. За что попадал к нам?
— Мелкое хулиганство. Так в протоколах писалось.
— А сейчас, значит, на разбой пошел?
— Какой разбой? Их было четверо, я — один.
— Но ты был вооружен.
