— И ты поверил? Купили же тебя. Не платят им столько.
— А ты знаешь? Да? Че молчишь? Вот и то-то, что не знаешь. А мне мозги забивать этому десантнику какой резон?
— Ну ладно. Но и служба у них, сам видишь, не то что у нас. Год этот можно и не прослужить.
— Э-э, наши вон и месяца тут не протянули — по лучили по пуле, и гуд бай. Если думать о том, что можешь ласты склеить, то и жить нечего. Сиди и жди, когда копыта откинешь. Я же тебе сколько уже примеров приводил? Кому какая судьба, понял? А убьют в бою, то и черт с ним, я-то этого не почувствую. Умирать все один когда-никогда, а придется, вечных еще не было на свете, только в кино. Так что, Кость, что бы ты ни бакланил, а я этот вопрос перетру как-нибудь с их капитаном. Мужик он, сразу видать, с понятием. Мне в казарму, в часть желания особого нет. Че я там забыл? На тумбочке этой гребаной торчать? И орать, как клиент дурдома: «Дежурный по роте, на выход», когда какой-нибудь чухан, вроде нашего лейтенанта, будет туда-сюда шастать? И твердить, как попугай длинноклювый: «Подтяни ремень, обезьяна»? Нет уж, мне такой расклад без кайфа.
— Эх, Коля, Коля, отсюда еще вернуться надо. Видишь, что вокруг что-то затевается?
Подошел Гольдин. За время пребывания в Чечне гонор его заметно поубавился, и солдат он особо не доставал. Проходя через позицию недавно погибших сослуживцев, сержант невольно пригнулся.
— Ну чего разбазарились? Ветров, кто разрешал оставить позицию? Вы на войне или как? — копировал Гольдин лейтенанта Лузгина.
— А кому ты кланялся, Голь? — вопросом ответил задруга Николай, который уже привык вести себя вызывающе с теми, от кого мог ожидать неприятностей. — Снайперов давно уже перебили, или че, по привычке?
— Пошел ты… — Гольдин повернулся и ушел.
— Понял? Как я на него удила накинул? Знает теперь свое место. Я ему, козлу, сортира, когда тебя били, в жизнь не прощу. Тоже командир нашелся. Как пацанов завалили, побледнел как смерть, он тут рядом тогда тусовался. Перессал, короче.
— Можно подумать, ты — нет?
— Я виду не показал, поэтому никто ничего не может мне предъявить.
Ребята покурили, и Костя вернулся к себе.
Колонна «БМП-2», заранее предупрежденная об опасности, исходящей от аула возле высот, обошла его стороной и к 15.00 встала на дальних подступах, со стороны заминированной балки, остановленная по связи Дорониным. По минному проходу навстречу вышла боевая машина десанта и провела взвод «БМП» на позиции.
Старшим прибывшей группы являлся капитан, по военным меркам, в годах. Ему было на вид лет под сорок. Очевидно, к карьеристам он отношения не имел, но службу продолжал, имея, наверное, свои веские причины.
— Капитан Ланевский Георгий, — представился он подошедшим Доронину и Егорову, — в настоящий момент командир взвода.
— Ну, скорее уж командующий взводом, — пошутил Валера, — в твои годы оставаться взводным — это поступок.
— Здесь ты, капитан, прав. В армии, наверное, больше командиров полков, чем взводных в тридцать семь лет. Ну да это вопрос второстепенный и личный. Принимайте груз и грузите свой. На все про все у нас не более часа.
— Торопишься, капитан?
— Извини, друг, регламент не я устанавливал. Из десантных отсеков появился прапорщик Мамедов, с ним еще один прапорщик-артиллерист, два сержанта-контрактника с большими санитарными сумками и лейтенант-медик. Доронин был рад прибытию Мамедова.
— Рад видеть тебя, Акиф! Ты здесь нужен.
— Знаю, командир. Учитывая обстановку, о которой вы докладывали в штаб, принял решение и добился получения большего количества боеприпасов. Немного пришлось сэкономить на продовольствии, но думаю, что патроны и гранаты здесь нужнее тушенки.
— Правильно сделал. С тобой, как понимаю, санчасть и корректировщик?
— Так точно!
Подошли остальные прибывшие.
— Лейтенант медицинской службы Молодцов Евгений Петрович, со мной два санинструктора. Раненые на настоящий момент есть?
— Один. На КНП.
— Кто убит из наших, командир? — спросил прапорщик.
Доронин назвал фамилии.
— Совсем молодые, из последнего призыва. — Мамедов выругался на своем языке. — У десанта тоже потери?
— И у них двое.
— Дела-а. А со стороны вроде все тихо, солнце светит, птички поют! Я слышал, тревожная тут обстановка, командир?
— Потом объясню. Принимай командование, бери людей — разгружай машины. А вас, товарищи медики, и вас, товарищ прапорщик, прошу пройти на командный пункт. Расположитесь пока там. В дальнейшем определимся.
Егоров между тем разговаривал с капитаном, к которому проникся симпатией. Тот осмотрелся.
— Слышал, горячо тут у вас было?
— С утра да, пришлось пережить немало неприятных мгновений.
— Людей много потерял?
— Четверых. Вместе с ротой.
— А чехов сколько уделали?
— По общим подсчетам — около шестидесяти, плюс рейд тут один организовали, где завалили Хабиба, там еще около тридцати.
— Неплохая статистика, капитан. Четверо против сотни, почти сотни.
— Согласен. Неплохая. Но это не показатель. Почти всех положили из засады. Чехи, по большому счету, не знали о нас. Теперь все изменилось. Они знают о нас почти все, мы — практически ничего, только данные захваченных боевиков. И то, что мы знаем, оптимизма не придает, как не придает его и то, что командование нашим данным не верит, считая паникерами. Провели воздушную разведку — и ничего не нашли. Так, мелкие группы в глубине гор.
— Это всегда так. И не то чтобы тебе не верят, а просто сил не хватает. Генералитет посчитал, что зимы в горах боевики не переживут. Либо сами выйдут, либо сдохнут в своих пещерах во имя Аллаха. Не вышли. Я имею в виду крупняк, и не сдохли, а федеральные войска отвели. Как же? Мирный процесс пошел. Жизнь нормализуется. Дивизии, пусть и раздутой до корпуса, вместе со вспомогательными силами, решили, будет достаточно для контроля. Не угадали. Как всегда. Стали вновь собирать войска, а это упущенное время. Вот его-то сейчас и не хватает, а как результат и сил, чтобы, в частности, ваш опорный пункт усилить. Так-то, десант.
— А ты стратег, капитан.
— Зови Жорой. Меня так все в полку зовут, от командира до начальника склада. А насчет стратега, научился за двадцать один год. У меня на счету и Афган, и Приднестровье, и Чечня. Тут хочешь не хочешь, а станешь кое в чем разбираться.
— Слушай, Жор, не в обиду, а чего ты все в капитанах?
— Это отдельная история. Неспокойный я и жопы лизать кому бы то ни было не научился. Ну и еще ряд субъективных причин в придачу. Понял?
— Знакомая картина. Только не проще тебя было из войск выкинуть, чем держать в вечных капитанах?
