— Горшков, Ветров? — обратился ротный к солдатам, как только положил трубку. — Слышали приказ?
— Так точно.
— Вас он касается в первую очередь, вы у нас на самом переднем крае.
— Так точно.
— И давайте без вопросов, — прервал Доронин попытку солдат вступить в разговор, — валить всех без разбора.
— Поняли, товарищ старший лейтенант, — ответил за двоих Колян.
Командир роты отошел в соседнюю ячейку, через окуляры бинокля рассматривая обреченных. Было ли ему жалко их, безоружных? Было. Но сейчас главенствуют жестокие законы войны, и они компромиссов не допускают. Уж своих-то ему было жалко не меньше.
Поймав себя на мысли, что не доложил комбату о происшедшем, он убрал бинокль и отправился на КНП. Подполковник внимательно, молча выслушал доклад. Да и что он мог сказать? Роте необходимо подкрепление, а не слова. А вот подкрепления у комбата как раз и не было. Но он доложил наверх, без особой надежды, что его услышат и поймут.
Шеренги безоружных людей, постояв какое-то время, начали движение. Их явно подгоняли сзади. Слышны были короткие, как выстрелы, команды.
Николай припал к пулемету. Руки немного дрожали. Ну еще шаг, еще, никак не решался Колян нажать на спусковой крючок. Шаг был сделан, и с высот открыли огонь. Сначала пулемет с Малой, потом еще и еще, пока не начали стрелять со всех сторон. Николай, повинуясь общему порыву, дал длинную очередь. И стрелял он в людей. И отчетливо видел, как они падают, пораженные свинцом, но продолжал стрелять, пока там, в проходе, не прекратилось движение.
Почти одновременно с воздуха зарокотали вертолеты. Три «Ми-24». Они заходили со стороны аула, прошли над высотами, затем разделились. Двое нацелились на Ворота и ущелье за ними, один, немного набрав высоты, пошел туда, где Орел наблюдал скопление боевиков. Летчики, видимо, были хорошо информированы о реальной обстановке. Поэтому стоило двойке машин зайти на ущелье, как они с ходу открыли огонь «НУРами» — неуправляемыми, реактивными снарядами. Значит, видели противника. То же сделал и третий вертолет. Обогнув скалу и оказавшись над местом сбора боевиков, он ударил всеми видами своего вооружения.
Костя с напряжением следил за действиями летчиков. Когда-то вот так же, на такой же боевой машине его отец воевал в Афганистане. И резкой болью отдалось то, что произошло дальше. С земли к одному из вертолетов метнулась молния, он мгновенно вспыхнул, остановив на доли секунды полет, и, разваливаясь на обломки, рухнул на землю.
— Вот суки, с чего это они пальнули? — удивлен но спросил Колян, глядя на горящие обломки вертолета. — Кость? Ты че застыл?
— А?.. Видел?
— Видел, не слепой. А из чего его приземлили?
— Не знаю.
— Смотри, Кость, еще один горит.
Второй подбитый вертолет, окутанный клубами черного дыма, уходил от ущелья. Пилот пока держал управление, но машина горела, и долго летчик так протянуть не мог. Третья машина, прикрывая своего раненого собрата, огрызалась пушечным огнем. Вдруг в воздухе раздался взрыв. Не дотянул пилот до подходящей площадки, машина рванула, так и не коснувшись земли. Оставшийся целым вертолет сделал облет места падения своих друзей, развернулся и, набирая высоту и скорость, ушел под нависшие над землей свинцовые облака.
Доронин, Егоров и Ланевский наблюдали за действиями вертолетов. Валера мрачно выругался:
— Но почему «звено»? Почему только три машины? Без разведки? Когда же этот бардак кончится? Когда воевать научимся? А все их разведданные! Суки, погубили ребят. Почему нам не верят? Кто может объяснить? Только не надо, Жора, списывать все на то, что не успели войска подвести.
— Не буду, — сказал Ланевский, — а насчет бардака… Без него мы не можем. Бардак — аксиома, закон нашей жизни.
— Товарищ старший лейтенант, — в штабной отсек зашел связист, — вас Орел вызывает.
— Орел? Первый на связи.
— Первый! Отряд чехов двинулся к расщелине. Это они «вертушку» сожгли.
— Знаю. Сколько их?
— До черта!
— А точнее?
— Голов где-то сто пятьдесят-двести, и впереди человек сорок, как тогда. Что нам делать? Ввалить им?
— Ни в коем случае. Пусть идут в балку.
— Но там заложникам кранты?
— Я все сказал. Ты понял меня, Орел?
— Так точно, Первый! — Вот и выполняй. Доронин вернулся к офицерам.
— Те, за скалой, пошли к балке.
— Ну что ж, попутного им… в спину, — процедил Егоров.
— Отправляйся, Валер, к себе, будь готов отразить нападение.
— Я думаю, Сань, как боевики втянутся в балку, надо дать команду Орлу отрезать им выход.
— Ты же планировал их беречь как резерв?
— Вот для этого момента и берегли.
— Тогда соединись с ними сам, все же они твои люди. Я буду на фланге.
— Добро.
Доронин вышел. Его сопровождал Ланевский, который никак не вмешивался в действия командира роты. Либо считая их правильными, либо понимая, что вмешиваться пока рано.
Навстречу по траншее бежал боец.
— Что еще? — спросил Доронин.
— Там, товарищ старший лейтенант, чеченец наш пришел.
— Шах?
— Наверное. Ранен он.
— Серьезно?
— Не знаю. Пришел сам.
Александр поспешил к Шаху, вызвав медиков. Тот сидел, облокотясь о стенку окопа. Санинструктор принялся перевязывать его.
— Как ты, Шах?
— Как видишь.
— Куда зацепило?
— В грудь. Ерунда. Пуля прошла навылет. Нам надо поговорить.
— Давай после перевязки на КНП. Доронин вышел на позицию Коляна и Кости.
— Ну как дела, орлы?
— Какие тут дела? Дела вокруг, а тут тишь да гладь.
— Вы, я смотрю, совсем промокли?
— Обсохнем. '
— Если появятся в проходе бандиты, делать что знаете?
— Знаем.
— Боеприпасы в достатке?
— Пополнили, пару «цинков» поднесли, Ветров вон магазины набивает.
— Смотрите, мужики, стоять придется насмерть, не дрогнете?
— Не сомневайтесь.
— Я надеюсь на вас.
— Не подведем.
Николай выглядел явно смущенным, впервые с ними, с рядовыми, молодыми солдатами, так доверительно разговаривал офицер.
— В случае чего метаться не надо, даже если с тыла пойдет атака. У вас свой сектор, вот его и держите. Поняли?
— Так точно!
— Ну давайте, братки, держитесь — вы наш ротный авангард.
