Глава двадцать седьмая, про кисло-сочный помпадур
– Сегодня на ужин я могу предложить сардины и… сардины.
– Ну, я не знаю. Пожалуй, я выберу сардины.
– Отличный выбор.
Из х/ф «Цепная реакция» («Chain Reaction», 1996)
Спускаясь от Гуру в лифте редкой чистоты, я достал из кармана телефон – тот был скорее мертв, чем жив. «Предатель, – подумал я, – хоть бы пикнул на прощание». И стал лихорадочно вспоминать, есть ли в машине зарядка.
Было около десяти вечера, когда я выруливал из Володькиного двора. Пробки все уже давным-давно просочились и рассосались, мне досталась полупустая дорога, блестящая мокрым асфальтом снизу и запускавшая через равные промежутки солнышки фонарей несколько повыше. Дорога вела в направлении заслуженного отдыха…
* * *
Скорость реакции человека составляет примерно 0,2 секунды – с момента принятия решения до наступления мышечной реакции. Возможно, у наркоманов эта величина несколько больше – а может быть, в данном конкретном случае, меньше – учитывая то, что это была чисто рефлекторная реакция, без привлечения головного мозга.
Когда от рецептора сигнал по нервному волокну идет в спинной мозг и затем прямиком к мышце, побывав всего в трех нервных клетках – чувствительном нейроне, вставочном нейроне из спинного мозга и двигательном нейроне, то время синаптической передачи составляет порядка 0,1 секунды.
В любом случае, этих долей секунды до вылета пули вполне хватило Белому, чтобы уронить свой кулак сзади на макушку худенькому наркоману, и тот моментально скомкался, как перевернутый бумажный стаканчик, прихлопнутый сверху ладонью. Единственное различие – Аркаша не издал громкого хлопающего звука. Он с легким шорохом сложился на асфальте в кучку неопрятного тряпья и неожиданно запа́х дорогими женскими духами из повредившегося при падении украденного флакона.
Друзья посмотрели друг на друга – Белый развел руками, как бы извиняясь за опоздание, а Серый произвел глубочайший в своей жизни выдох, избавляясь от некрасивой бледности…
Как и просил шеф, Кулешова впутывать не стали – вскрытую дверь захлопнули и позвонили 02. Наличие у этого наркомана воровских отмычек и огнестрельного оружия, очень смахивающего на табельное полицейское, было достаточным фактором для того, чтобы гарантировать Аркаше весьма серьезные неприятности…
* * *
Свет в окнах моей квартиры не горел – что было довольно странным. Я припарковал машину на ночную газонную стоянку и поболтал пару минут со сторожем. Потом зашел в магазинчик возле дома, очень хотелось яблок. На самом деле, подобные желания – стопроцентные последствия 3-х дней без никотина.
Ну что ж, организм нужно было порадовать тем, что ему хотелось. С ним сейчас спорить нельзя – как с беременной женщиной, нужно старательно исполнять все его прихоти и желания. Все, кроме предательски вклинивающихся время от времени провокаций умирающей привычки – по поводу «давай, закурим, товарищ, по одной». Слова песни я находчиво заканчивал чем-то вроде «давай закурим, и гробик – твой», и привычка, обнаруженная и разоблаченная, ненадолго отставала.
Я четко помнил опасные вехи на пути к здоровой жизни. Очень настойчивые желания закурить проявлялись, обычно, в первые три дня после отказа от сигарет, потом где-то на седьмой день, потом к концу второй недели – и к концу четвертой. Когда вы перевалите первый месяц, становится проще. Но и тут расслабляться не надо – прошла только физиологическая привычка, а психологическая – если она вообще пройдет когда-нибудь, то уж точно не через месяц после того, как вы перестанете ей потакать.
Да, чуть не забыл. Примерно на сороковой день призрак убиенной вами привычки припрется и устроит настоящее театрализованной представление – с заламыванием рук, звяканьем цепями и с ритуальными танцами эротического содержания… Все это будет очень соблазнительно, но нужно найти в себе силы не поддаться искушению.
Яблок в магазине было мало – всего два сорта. Семеренко и нелюбимые. Нелюбимые – это такие темно-красные, красивые, крупные, но рыхлые и на вкус – словно весенний чернозем. Таким образом, вроде бы имеющийся выбор для меня был лишь выбором кажущимся. Так как красные яблоки забытого сорта я отказался бы жевать и под пытками, взор мой благосклонно улегся на живительную зелень Семеренко. Я уже было собирался нагрузить в пакетик с полдюжины плодов покрупнее, как до меня дошла некоторая несостыковочка.
Любой магазин пахнет по-своему. В крупных дорогих центрах не обойдется без запаха кофе – говорят, этот аромат способствует быстрейшему освобождению собственного кошелька от наличности реальной, и магнитных карт – от наличности виртуальной.
В деревенских магазинах пахнет одновременно недорогим мылом, сладким печеньем и резиновыми сапогами – потому что тут, хоть распространяй запах кофе, хоть не распространяй – все равно, кроме самого необходимого и водки, ничего не купят.
Магазинчик около моего дома был маленьким и очень тесным, и в нем, обычно, пахло тем, что недавно разлили или разбили. В этот раз уборщице повезло, никакой аромат с пола не распространялся. Запахи аккуратно построились по отделам, и пахли по очереди, лишь слегка смешиваясь в районе границ.
Яблоки тоже пахли, наверное. Мне даже показалось, что я различил аромат красных и красивых, но когда перешел к ящику с зелеными и вкусными, запаха там не обнаружил. Зато нестройный хор голосов, надышавшимися гелия, начал прямо в левое мое ухо повторять одну и ту же фразу: «кисло-сочный-помпадур»… «кисло-сочный-помпадур»…
Причем здесь известная куртизанка, я рассуждать не стал, просто отметил начало очередного приступа синестезии, набирая в пакетик яблоки посимпатичнее.
Синестезия логически завершилась на кассе, когда, едва звякнув внутренностями, касса лишилась звукового ряда, а беззвучное выползание чека стало сопровождаться стойким запахом зеленых, кисло-сладких и очень сочных яблок. Я расплатился за этот «помпадур» и поспешил домой, слегка обеспокоенный темными окнами, которые диагностировали отсутствие Ирины.
Перед дверью в квартиру вился стойкий шлейф древесных сандаловых и кедровых нот с долей мускуса – судя по всему, прямо с асфальта. Было ощущение, что здесь неожиданно упала и принялась тереться надушенными участками тела женщина, злоупотребляющая «Барбадосом» от Paolo Gigli. Я даже на пару секунд приостановился, с наслаждением вдыхая приятный аромат.
Дома любимой действительно не было, хоть я в тайне и надеялся обнаружить ее дрыхнущей без задних ног после тяжелого, но успешного трудового дня. Даже дверь не была толком закрыта – так, захлопнута.
По кухне рыскал голодный Джин, любвеобильно тычась в мои ноги и урча в этот раз громче совершеннолетней морозилки средних размеров.
В квартире отчего-то воняло мокрой псиной. Не то, чтобы я любил принюхиваться к влажным собакам, но именно это словосочетание выскочило из обоймы характеристик для запахов. И это было вдвойне неприятно после неожиданной встречи с божественным ароматом на улице. Я открыл обе форточки у двери – пусть кобелиный запах выветривается…
