Кассета, бесспорно, несла в себе ценную информацию. Однако, как подтверждало мое подсознание, информация не была особо взрывоопасной – на видео обсуждались обычные рабочие вопросы. Свина не было видно, он всего лишь несколько раз мелькнул в кадре, и то не полностью. Лично я опознал его исключительно по голосу и барским интонациям.
Второй собеседник, наглый и довольно умный парень, был тем самым гениальным химиком, во всяком случае, наркоторговец называл его Лешичем.
Запечатленная информация вряд ли могла кардинально изменить мое незавидное положение, но перебирать не приходилось, и я думал, кому бы ее слить с наибольшей для меня выгодой. Не в финансовом, конечно, смысле, а в плане наибольшего вреда для Свина.
Мысли, словно магнитом, тянуло к цыганам. Но во-первых, вредить одному торговцу смертью, помогая его конкурентам, было тошнотворно, а во-вторых, в цыганской диаспоре у меня не было никаких завязок.
В этот момент кассета закончилась шипением и серым снегом помех, я нажал на «стоп», и тут же зазвонил мой мобильник. Как я уже писал, дом был старый, дореволюционный и толстостенный, что не способствовало хорошему прохождению сигнала, и в некоторых случаях приходилось подходить к окну в кухне, чтобы при разговоре с мобильного нормально слышать собеседника. Так пришлось сделать и в этот раз, и, пока я беседовал, из комнаты опять послышалось шипение – видимо, крутившийся около пульта Джин нажал кнопку воспроизведения.
Звонили мне по поводу продажи автомобиля. После ряда стандартных вопросов и вполне удовлетворительных ответов, разговор завершился предложением, от которого я не смог отказаться. Дело в том, что заявленная в объявлении цена была морально готова упасть процентов на десять в результате торга. Однако, потенциальный покупатель цену сбивать не стал, затребовав другой бонус. Он попросил, чтобы машину ему доставили по указанному адресу.
Единственный нюанс, который смущал меня в сделке – это то, что покупатель был жителем не Ростова-на-Дону, а хутора Большой Лог. Но, за подаренные мне 10% от суммы сделки, я готов был отвезти автомобиль хоть в Краснодар – ибо, повторюсь, надо мной довлел финансово-половой кризис. Финансово-половой – это такой кризис, когда вы открываете бумажник, а там – … ну, вы уже догадались.
Когда я, немного повеселевший, вернулся в комнату, Джин лежал в обнимку с пультом, а экран телевизора старательно пестрел помехами, трудолюбиво воспроизводя остаток кассеты. Я собрался выключить это буйство электромагнитного шипения, когда серое безобразие прекратилось, и помехи на экране были вытеснены сверху вниз преинтересным, хоть и отвратительным, коротким эпизодом.
В самом своем конце пленка предъявила события, видимо, произошедшие и записанные несколько раньше основного фильма. Действующие лица были теми же, но на этот раз видно их было отлично, камера снимала откуда-то сбоку. В моем распоряжении оказались семнадцать секунд видеоматериала, который коренным образом менял ценность кассеты.
Эти семнадцать секунд показали, как Лешич подошел к Свину, схватил его за плечо, и, почему-то, с сильным кавказским акцентом спросил:
– Зачем такие красивые телки с такими, как ты, ходят, да? Или ти тоже хочеш?
Свин в испуге сжался, втягивая голову в плечи, и кокетливо заулыбался, словно педрила с большим стажем и богатым опытом. Лешич спустил с него штаны, и последовавшая далее развязка могла бы украсить любое гей-порно.
Свина, запрокинутого на стол, драли так, что ходором ходил спектрограф, а колбы и реторты выплясывали настолько дикий танец, что многие из них не пережили такого канкана, упали и разбились…
Глава пятьдесят третья. Находка
Чем тяжелее испытание, тем больше потом награда.
Из к/ф «Крупная рыба» («Big Fish», 2003)
Криминальный мир – это единственная часть современного российского общества, где пассивные гомосексуалисты до сих пор не в моде и не в почете. И, совершенно точно, никогда не будут в моде, и уж тем более, не будут занимать в этом сообществе почетную и уважаемую ступень. Ибо исконное место петухов – возле параши, и только там.
Я разыскал визитку и, немного волнуясь, набрал Грума. После долгого ожидания, в трубке, наконец-то, послышался хрипатый голос бандита, и я, со скаутским задором, сообщил ему, что обладаю весьма ценной информацией, которой готов поделиться – срочно и безвозмездно.
Грум попросил завезти это добро к нему домой и дал адрес. Кассету мне нужно было передать некоему Владимиру, что я и сделал уже через полчаса. После чего, с чистой совестью, поехал продавать машину. Сделка прошла без проблем, деньги я получил новенькими пятитысячными купюрами, и распрощался с покупателем. Ну, а о том, как в меня чуть не въехал кайенн, я уже рассказывал…
* * *
Юровский, перед тем как отвезти полумиллионную взятку, решил заехать на дачу – рабочие должны были завершить отделку сауны. Нужно было проверить качество работы и расплатиться. И отправить, наконец-то, супругу на весь уик-энд из города, а то эти волнительные шпионские маневры между ревнивой женой и страстной любовницей очень быстро загонят его в гроб.
Времени было навалом, до встречи с коррумпированным полковником оставалось целых три часа. Откуда же он мог знать, что смерть уже мчится за ним по пятам? Когда он, проезжая Большой Лог, выронил под ноги скользкий мобильник и нагнулся за ним, костлявая и настигла адвоката, скосив кровоизлиянием в мозг. Остановку Юрий Юрьевич сбивал уже мертвым.
* * *
Возвращение домой много времени не заняло. Особых переживаний ни по поводу продажи ставшего почти родным автомобиля, ни по поводу трагической смерти Юровского я не испытывал. Я ждал звонка от Грума. Звонка, который раз и навсегда избавит меня от Свина и его наемников.
И в свете последних событий мне было совершенно начхать на запылившуюся в Большом Логе обувь. Моя многолетняя «обувная мания» испарилась без следа, и это было странным. Даже пугающим.
Когда раздастся долгожданный звонок, мне было неизвестно даже примерно – это мог быть не сегодняшний и (о ужас!) даже не завтрашний день. А жить надо было уже сейчас, и, желательно, жить с какой-то пользой. Мой суровый взгляд «а-ля очумелые ручки» рассеянно блуждал по комнате в поисках жертвы.
Я очень тяжел на подъем. Любое – не важно, грандиозное или ничтожное, дело, должно «отлежаться», выстоять положенное время в длинной очереди запланированного. Не всегда эта очередь растягивается на километро-месяцы, но некоторые дела ждут своего воплощения весьма и весьма долго. Некоторые решаются совсем не так, как бы им хотелось. Некоторые не решаются вовсе.
Все, наверное, оттого, что в раннем возрасте меня неспешно покусала одна ленивая-преленивая лень, и сволочная ее инфекция расположилась в моем организме со всеми удобствами на всю оставшуюся жизнь.
Иногда очень хочется – что там скрывать – отправить эту гостью куда подальше, но у нее всегда такое необоримое количество аргументов, что просто разводишь руками. А потом руки опускаются, складываются, и ты, тупо улыбаясь пробегающей мимо энергичной молодости, зомбировано пялишься в экран телевизора, вместо того, чтобы повесить какую-нибудь книжную полку. Или, вместо полноценного обеда, разогреваешь сомнительные полуфабрикаты. В общем, откладываешь на послезавтра то, что нужно было сделать позавчера.
