Бойченко разглядывал утопающий в тени кабинет, в который его привели и молчал. Сергей решил, что раз его позвали, то пусть сами первые и начинают. Сам-то он всегда успеет задать нужные ему вопросы. Но и сидящий по ту сторону стола не торопился. Перелистывал и перекладывал три или четыре листа, лежавших перед ним… Сергей был прав – первым тишину нарушил хозяин кабинета. Голос был немного скрипучим.
– Чай, кофе?
– Потанцуем…
– Ну ладно… Нет так нет… Меня зовут… э-э-э… Николай Степанович. Фамилия моя тебе ни к чему, звание тоже. У меня… У нас, – мужчина запнулся на полсекунды, – к тебе вопрос.
Бойченко молчал и смотрел туда, где у наблюдаемого им силуэта должны были быть глаза.
– И вы думаете, что я на него отвечу?
– Думаю, да… Полковник. Ответите.
– Полковник?
– Если ответите.
Сергею показалось, что он увидел некое подобие ухмылки.
– А вы ответите на мой вопрос?
Зашелестели документы. Ухоженные руки с ухоженными ногтями тасовали листы бумаги.
– Я догадываюсь, о чем вы хотите спросить, Сергей Дмитриевич. И мне кажется, что вы получите ответ даже раньше, чем спросите.
– Откуда такая уверенность, Николай Степанович?
– Ответ, который вам нужен, отчасти содержится в вопросе, который я вам задам…
– Ну так задавайте, чего тянете…
– Сколько… э-э-э… «изделий» вы уничтожили в Ираке в 1991 году?
Вот оно… Как ни хотел он убежать от прошлого, оно все-таки его догнало. Обстоятельства операции всплыли в памяти моментально, будто дожидались этого мгновения за ближайшим углом.
– Шесть.
– Уверены?
Вопрос Бойченко не понравился. Очень не понравился. Непонятно было только, чем больше – демонстрацией плохо скрываемого недоверия в том, что задание было выполнено, или… существованием гипотетической возможности того, что они действительно что-то не доделали… В голове моментально всплыл последний разговор с Витькой.
– Вы были командиром группы? – собеседник решил не ждать ответа на свой вопрос и задал следующий.
Холодный водоворот начал было затягивать Сергея, но тот усилием воли прогнал наваждение, вынырнув на поверхность. Сердце бухало как паровой молот, но внешне Сергей ничем не выдавал своего волнения…
– Послушайте, Николай… как вас там… Вы все прекрасно знаете, похоже, и без моих ответов. Что вам надо? Я привык задавать прямые вопросы и получать прямые ответы. И от вас хочу того же самого, ясно? Что вам от меня надо, черт побери?
– Спокойно, Бойченко… – голос собеседника мгновенно покрылся стальным панцирем, – спокойно… Да, я знаю. Знаю даже больше, чем вы себе представляете. И именно этот факт дает мне полное право задавать вам любые вопросы, ясно?
Бойченко смотрел на него исподлобья.
– Вижу, что ясно, – хозяин сменил гнев на милость, – но… я не услышал ответ на мой последний вопрос: вы были командиром группы?
– Да. Я. Был. Командиром. Группы.
– Вы были единственным, кто остался в живых?
«Чтоб тебя, скотина…»
– Да. Вся моя группа была уничтожена. Нас предали.
– Стоп, стоп, стоп, Сергей Дмитриевич. Притормозите. Не будем торопиться. Факты, которыми мы располагаем, позволяют только лишь предполагать… Да и разговор наш не об этом. И мы не хотели бы ворошить прошлое, но приходится. Работа такая. Что вы скажете, Бойченко, если мы предложим вам снова съездить в Ирак?
– Кто это – «мы»?
Пауза.
– Государство.
– Знаете, что я вам скажу? Кончайте трепаться, генерал… или кто вы там по званию, я не знаю… Для чего мне возвращаться в Ирак? Ради кого?
– Вы служили в армии. Вы служили своей стране. Вы служили своему народу. Вы же настоящий патриот! Лично я в этом не сомневаюсь…
Бойченко слушал своего собеседника вполуха, немного прикрыв глаза. А представившийся Николаем Степановичем продолжал:
– Вы очень много сделали для своей Родины. И все мы… – мужчина обвел руками кабинет, – в огромном долгу перед тобой, сынок… А сейчас такой момент, когда только настоящий патриот может…
– Только не называйте меня «сынком», хорошо? Вы мне не папочка… И не надо мне втирать про огромные долги и прочую белиберду. Мне не восемнадцать лет… Я уже навоевался – во! – Бойченко провел ладонью по горлу, – хватит. Моя последняя командировка в Ирак сделала вдовами семь женщин. Четверых детишек без отцов оставила. Да, был приказ. Приказ вот этого вот государства, – Сергей ткнул пальцем в полированный стол. – И выполнял его я и мои парни. И они все погибли. Государству было насрать. У них даже могил настоящих нет. А как, скажите мне, погиб Витька-Полтава, а? Ему вы тоже про идеалы говорили? Про долг и патриотизм втирали, да? Может, вы его жене про патриотизм расскажете? А? Как и ради чего погиб Виктор? Я вас спрашиваю!
– Так! Заканчиваем лирику и утираем розовые сопли! Твой друг Половцев был настоящим солдатом. Приказов не обсуждал и вопросов лишних не задавал. И не надо на меня так смотреть!
Николай Степанович хлопнул ладонью по столу. На глянцевой поверхности стола появился и начал медленно исчезать отпечаток широкой ладони. Через секунду он исчез совсем.
– Мы тут не в бирюльки играем, ясно тебе? Витя погиб, потому как выполнял государственное задание! Доделывал твою работу, между прочим!
– Что-о-о?! Какую такую «мою работу»? – Бойченко аж приподнялся со стула.
– Сядь… – махнул на него рукой Николай Степанович. – Он искал заряд, который не был уничтожен вашей группой.
Бойченко решил, что ослышался. Полтава был прав, но как он мог тогда в это поверить?!
– Последний? Последний заряд?! Что за бред? Моя группа уничтожила все шесть ядерных зарядов. Я в этом абсолютно уверен и готов поспорить, что все шесть «изделий» до сих пор находятся во взорванной нами шахте…
– Не кипятись, Сергей. Все и так… Довольно хреново. Я расскажу тебе все, что знаю, все, что мне самому известно. А ты уже сам думай… Ты знаешь, почему американцы вторглись в Ирак?
– Я не смотрю телевизор.
Николай Степанович криво усмехнулся.
– Ладно… Они вторглись в Ирак во второй раз из-за того, что узнали о том, что у Саддама есть ядерное оружие.
– У Саддама не было ядерного оружия. Уже не было. Они вторглись в Ирак из-за нефти.
– Ну вот, а говорил, что телевизор не смотришь. Значит, слушай, что было на самом деле. В начале девяностых Союз под большим-большим секретом дает Хусейну несколько зарядов. Зачем, для чего – не наше дело. Продали и продали. Поначалу все идет гладко, но потом Хусейн рехнулся и решил, что он теперь может делать все, что хочет. Вторгается в Кувейт. Коалиционные силы отбивают Кувейт, но мы опасаемся, что Саддам может применить ядерное оружие, и посылаем в Ирак твою команду… Если бы Хусейн взорвал хоть один заряд, то нашей стране пришлось бы очень худо… Может быть, даже война. Но вы уничтожаете заряды – и все замечательно. Но спустя несколько лет начинается вторая заваруха. Предлог – наличие у Саддама оружия массового поражения. Мы не беспокоимся, так как уверены, что зарядов в Ираке нет, но совершенно неожиданно из нескольких независимых источников получаем информацию, что все-таки есть. Начинаем перепроверять и узнаем, что Саддам… Ну не сам, конечно, а один из его сыновей, Удэй, успел перетащить один заряд не куда-нибудь, а прямо в Багдад. Действия коалиции во второй войне были очень эффективны – Хусейн не успел воспользоваться зарядом. Но пока бомба лежит в Багдаде, остается большой риск ее обнаружения. И нам неважно, кто ее найдет. Все будут счастливы получить такой козырь, что местные, что американцы. Россия… Россия будет в международной изоляции, если не станет жертвой военной агрессии со стороны НАТО. В общем, как только мы убедились в том, что заряд – не блеф, не ошибка, встала задача найти его, не привлекая внимания враждующих сторон. После этого заряд надлежало вывезти или уничтожить. В зависимости от ситуации. Именно это задание и получил Половцев. Он его почти выполнил – нашел место, где лежит твоя бомба, Сережа.
