Впрочем, питерские чердачные клады представлены не только наивными мещанскими захоронками. Бывает, прячут и так, что фиг найдешь, если просто ворошишь слегонца, а не ищешь клад основательно и целенаправленно, зная, что до революции в этом доме проживал купец первой гильдии такой-то, «приземлённый» в семнадцатом-восемнадцатом году, либо после угара НЭПа. Вот эти ныкали по-настоящему вечные ценности: драгметалл, самоцветы; реже, в моей практике один раз всего, бумажные купюры. Спрятали целую сумку. Видимо, после обыска хотели забрать, да не получилось. Серьезные люди к делу подходили серьезно, и чисто житейской смекалки для устройства тайников у них было побольше. Многие люди до сих пор живут бок о бок с кладом и не подозревают о нём.
Не на каждом чердаке, конечно, лежит клад, и всегда приходится крепко поломаться, чтобы его найти. В некоторых случаях в домах остаются стенные сейфы, камины с заложенным дымоходом и прочие тайники, но это, скорее, могут обнаружить только строительные рабочие. Они и сами рады почистить дома, предназначенные на снос или капремонт, и среди них есть свои профессиональные кладоискатели. Конкуренция, в общем. Очень круто с этой работы не поднимешься (ценностей редко когда прячут много), разве что повезет, но кое-что на хлеб заработать можно. Старый фонд уже вычистили весь, но ничто не мешает пройтись по новой. Смутные времена для России не кончились, а только начались в полный рост. Граждане воруют, тезаврация [9] процветает. Менты тоже не дремлют, норовят богатых граждан прихватить; чего стоила ОБХССная «чистка» коллекционеров во второй половине восьмидесятых. И это во времена застоя, когда поддерживалась хотя бы видимость порядка. Теперь же, когда настал беспредел в масштабах государства, люди, чтобы не делиться или делиться как можно меньше, прячут свои ценности «по банкам и углам». И в землю зарывают, но если обстоятельства поджимают, то чердак или подвал, как всегда, — самое укромное место. Так что в нашей стране кладоискатель как класс никогда не вымрет. Правительство не даст. А значит, и я буду жить!
От этих мыслей на душе значительно полегчало. Я еще раз окинул взглядом предзакатное небо, украшенное огнями телебашни, и вернулся на кухню в приподнятом настроении.
Кофейку, что ли, выпить для полного счастья?
Я насыпал в джезву молотый кофе, прогрел на огне и добавил горячей воды. Вскоре смесь закипела, и я выставил ее на подоконник. Хороший кофе должен немного отстояться. Аромат у него был, во всяком случае, чудесный.
Выждав десять минут, я налил кофе в чашечку, сел в кресло и пригубил. Чашка черного кофе — вот что нужна истинному джентльмену с похмелья. Вообще-то у джентльменов похмелья не бывает; если джентльмен немного перебрал накануне, то он ощущает легкое недомогание. И хотя, как сказал Иван Михайлович Сеченов, основатель отечественной школы физиологов, алкоголь в жизни (особенно русской) играет почти ту же роль, что и питательные вещества, и не только сказал, но доказал это делом, поставив эксперимент на себе, отношение к спиртным напиткам у меня остается несколько более европейским. Рюмка коньяка вечером, и то лишь в исключительных случаях.
Из глубины комнаты донесся какой-то необычный звук. Вечерний звон? Я поставил чашечку на стол и прислушался. Ах, вот в чем дело: тренькал сотовый телефон — вот уж что я меньше всего ожидал услышать. Я прошел в комнату. Кто бы это мог звонить? Скорее всего, Борис Михайлович с благим напоминанием, а не пора ли нам средство связи вернуть. Да, действительно пора. Я нажал кнопку и поднес мобилу к уху.
— Алло.
— Здравствуйте, госоподина Потехина Илью Игоревича пригласите, пожалуйста.
Голос был незнакомый и говорил с акцентом. Я похолодел. Арабы?.. Нет, испанцы. Я распознал акцент. Впрочем, легче не стало. На хрен я им нужен? Хотят осудить меня праведным и честным судом? Я чуть было не оборвал связь, но решил, что сделать это будет никогда не поздно, и поинтересовался:
— Это я. С кем имею честь?
— Я, ээ… — голос на секунду помялся, подбирая подходящий эквивалент, — заместитель управляющего фирмой «Аламос». Меня зовут Хорхе Эррара. Я к вам вот по какому делу.
— Слушаю, слушаю, — поддержал его я.
— Сеньор де Мегиддельяр очень хотел бы вас видеть. Он сам приехать не может, он находится в больнице, но у него есть к вам очень важный разговор.
«Еще бы! — подумал я, припоминая наставления испанца. — Возрождение секты хашишинов. Личные вещи Вождя. Зачем я вообще в это дело ввязался? Загнал бы лично Маркову тысяч за десять, он бы сразу наличку от отца привёз, скольких бы проблем избежал. Так нет, проклятое сребролюбие одолело! Теперь придется выслушивать отповеди. „Сеньор Хуррарес, проколите сердце отступника ритуальным мечом. Да восторжествует справедливость!“»
— Алло?
— Слушаю, слушаю, — опомнился я. — Так на какую тему вы хотели со мной поговорить?
— Сеньор де Мегиддельяр хочет поговорить с вами о работе.
— Насколько она будет оплачена?
На том конце провода подобный вопрос ожидали. Заместитель управляющего отозвался немедленно:
— Вам заплатят аванс и выдадут все необходимые… инструменты.
Вот это уже деловой разговор. Над этим предложением стоит подумать, и я уточнил:
— Что именно будет требоваться от меня?
Испанец помялся и сказал:
— Наш разговор по телефону может быть услышан третьими лицами. Хотелось бы встретиться и поговорить лицом к лицу.
— С глазу на глаз.
— Э-э… вы понимаете?
— Хорошо, — сказал я. — Когда мы встретимся?
— За вами заедут. Было бы хорошо завтра утром, часов в десять.
— Устраивает, — ответил я.
— Ваш адрес вы можете не называть. К вам в десять подъедут и позвонят в дверь три раза. Человека будут звать Хенаро Гарсия…
«Здорово работают, — подумал я. — И явно чего-то боятся. Хашишинов? Или…» Я вспомнил обилие ведомственных машин у офиса. В свете последних событий логично было ожидать пристального внимания людей Конторы. Иностранные граждане все-таки, а тут такое творится. Безобразие!
Чтобы предотвратить подобные инциденты, заботясь о безопасности иностранцев и руководствуясь исключительно благими соображениями, Федеральная Служба Безопасности не могла не выставить наблюдения за сотрудниками фирмы. А вдруг это разборка между резидентурами двух разведок, не поделившими, скажем, информацию?! Тут было над чем задуматься, тем более что речь-то шла о вывозе антиквариата, имеющего огромную историческую ценность, народного достояния. М-да. Будем надеяться, что испанцы сумеют обставить все должным образом.
— Хорошо, — сказал я, — в десять буду ждать.
И тут меня осенила мысль. Терять-то все равно нечего, а подстраховаться лишний раз не мешает.
— Со мной будет еще один человек.
Испанец перестал дышать.
— Какой человек?
