— Буду через сорок минут.
Оборвав связь, я посмотрел на время. Мобильник показывал 4:51. Значит, испанцы заметили выезд хашишинов и сразу сообщили бандитам, а братва отзвонилась нам.
В соседней комнате заскрипел диван.
— Подъём, Слава, — продублировал я команду.
Впрочем, нужды в том не было. Афганец тоже дремал вполглаза, хотя сам вчера настоял лечь пораньше, мотивируя тем, что надо отоспаться впрок. Возможно, придётся активно действовать двое-трое суток без перерыва, война всё-таки.
Бодро, сна как ни бывало, мы начали собираться. Всё было приготовлено накануне, оставалось только одеться. В холщовой походной сумке лежал НЗ: дюжина охотничьих колбасок, большая плитка чёрного шоколада, бутылочка медицинского спирта — и костёр из сырых дров разжечь, и самим согреться, и рану прочистить, — зажигалка, рулон пластыря, три больших бинта и перевязочный пакет, складной нож-мультитул (Слава «порадовал» перспективой неотложного хирургического вмешательства на лоне природы с применением слесарного инструмента), резиновый жгут, моток тонкого капронового шнура, фонарик и запасные батарейки.
Я закрылся в ванной, надел на бритву старую кассету и быстро обскоблил лицо. Если остановит автоинспектор, надо выглядеть прилично.
— Ну, едем?
— Едем, — я повесил сумку на плечо, мы спустились во двор, сели в машину, укрыли баул с оружием на полу за передним сиденьем и ринулись на разбой.
Приятно было мчать по пустому городу. Стоял мёртвый час: спали бандиты, спали цивильные граждане, спали менты, даже таксёры-частники, и те угомонились. Служебные автобусы, развозящие по автопаркам водителей общественного транспорта и техперсонал, не вышли пока на маршрут. Мы пролетели по набережной, свернули через Володарский мост на левый берег, прогнали через всю Ивановскую на проспект Славы, пронеслись по улице Питекантропов и вылетели на Московскую площадь.
Я покосился на часы — 5:27. На углу Московского проспекта заметил зелёную «Шкоду-октавиа» и подрулил к ней. Правая дверца открылась, из машины выбрался Лось. Мы со Славой тоже вышли.
— Здорово, пацаны, — приветствовал нас бандит. — Чурки пока из города не выезжали, но по ходу дело к тому идёт. Значит, так, давайте двигайте к Подберезью и у развилки на Новгород нас ждите. Мобилы по трассе везде ловят. Если чё как, мы созвонимся и решим, где будем дербанить зверей. Если всё пойдёт гладко, то без изменений. Встретимся на объездной дороге и начнём работать. Добро?
— Лады, — согласился Слава.
— Через кэ-пэ-пэ в Московской Славянке вместе поедем? — спросил я.
— Давайте вы первые. Мы после вас подтянемся, чтобы не роиться там.
— А пацаны твои где, автоматчики? — поинтересовался я, не приметив больше ни одной машины с людьми.
— Они за городом уже, — усмехнулся Лось. — Там машина одна, короче, красная девяносто девятая. Смотрите, не попутайте их с чурками, а то беда будет.
Работа в его банде была поставлена на совесть. Не по себе делалось от мысли, что начнётся, когда эта слаженная команда примется за нас.
— Удачи! — пожелал я на прощанье Лосю.
— И тебе, братэлла, тоже, — промелькнула на крестьянском лице бандита ироничная улыбка.
Не знаю уж, напутствие Лося сыграло роль или нам просто повезло, но контрольный пост мы миновали без остановки: притомившийся за ночь ОМОН дремал, а одинокий инспектор досматривал дальнобойную фуру и, увлечённый охотой, на легковушку внимания не обратил. Я лишь слегка замедлился при подъезде и, миновав КПМ, без стеснения дал по газам. Время было выбрано арабами крайне разумно. Даже через полчаса менты будут ползать как сонные мухи и реагировать только на большегрузные машины, да и то не на все. За этот период в микроавтобусах можно весь золотой запас России вывезти. На выезде вообще шмонают меньше. Террористов ловят только на въезде в город, а уезжаешь — кати куда хочешь, пусть у ментов в соседних районах, куда ты доставляешь свой опасный груз, голова болит.
За полтора часа домчали до Радищево. Гнать по пустой трассе было чудесно, Слава задремал, я наслаждался скоростью, словно полётом, совершенно не опасаясь засады инспекторов с радаром, зная, что сейчас их нет. Предстоящего боя тоже не боялся. В голове было пусто, на сердце радостно и безмятежно, как в детстве, когда отсутствие жизненного опыта не отягчает душу тревогами и заботами. Взошло солнце. Небо расчистилось. Казалось, в целом мире смерти нет.
Реальность тронула за плечо костлявой тленной лапой бандитского звонка. Я снизил скорость на въезде в населённый пункт, выудил из кармана трубку и поднёс к уху.
— Алло!
— Ты где? — спросил Лось.
— В Радищево.
— Мы Тосно проезжаем. Плетёмся…
— Понял.
— Давай, до связи.
Лось отключился. Я убрал телефон и покосился на друга, который проснулся и зевал во всю пасть. Вот у кого железная выдержка! Впрочем, сейчас я и сам был спокоен как удав.
— Доброе утро! — тон у меня оказался настолько просветлённый, что Слава невольно улыбнулся.
— Ага, доброе. Жрать охота. Мы ничего с собой не взяли?
— Не сподобились. Скоро наше кафе будет, там подождём и перекусим. Лось звонил, сказал, что плетутся в районе Тосно, так что время на плотный завтрак у нас есть.
В Подберезье я без помех пересёк встречную полосу и припарковался у закусочной, оборудованной в роскошном для дорожной забегаловки кирпичном двухэтажном здании, бывшем КПМ. Так сказать, кафе «ГАИ». Не хватало только швейцара с полосатым жезлом, заманивающего клиента.
Поднялись наверх, откуда хорошо просматривалась дорога, взяли по куре-гриль, паре сэндвичей и банке лимонада. Выбрали столик у окна и принялись за еду.
— Как думаешь, — спросил я, — испанцы про золото не надудели?
— Чего там думать, — бодро прочавкал Слава. — Упрёмся — разбёремся.
Позавтракав, он вынул сигарету и уставился в окно, флегматично постукивая фильтром по коробке. От сытости и меня разморило. Рассветная лёгкость и восторг уступили место тяжеловесному тупому блаженству. Я действительно превращался в удава. Или подобное ему могучее пресмыкающееся.
— Ты не в курсе, у Ксении есть подруги? — после жора потянуло на лирику.
— Вроде есть в больнице какие-то, но я не видел.
— А то я вчера с маринкиной подругой пообщался. Захожу, а они на кухне сидят, лопочут что-то о своём, о женском: трёшь-мнёшь, хрен поймёшь. Я послушал их, послушал и остолбенел.
— Красивая подруга-то?
— Симпатичная. На ду-ура! Лерой зовут. Кукла, блин, тупая. В голове вата, в глазах ноль. Мелет всякую ерунду. Где Маринка это чучело нашла?!
— На работе, наверное, — Слава хитро прищурился и закурил.
— Да я понимаю, что на работе. Интересно, как они сошлись? Что в Маринке было такого, что заставило сдружиться именно с Лерой, а не с какой-нибудь другой, нормальной женщиной?
