Глеб криво усмехнулся.
– У русских офицеров испокон века бытовала поговорка «Душу – богу, жизнь – Родине, честь – никому». Меня точно так же учили.
Зубанов не нашелся сразу, что ответить. Вдруг самолет дрогнул, как наскочившая на речной порог лодка, потом натужно заревели двигатели. «Ан» стал сваливаться в штопор.
– Твою мать! – прорычал Кольцов, бросаясь к кабине.
Дверь оказалась не запертой. Летчик, пожилой мужчина в белой форменной рубашке, сидел, навалившись грудью на штурвал. Глеб бросился к пилоту и увидел расплывающееся на спине алое пятно. Пуля, пробившая кресло возле головы Кольцова и не зацепившая Зубанова, пробила перегородку и точно вошла летчику под правую лопатку.
– Ты что, дядя? – Глеб приподнял его. Грудь несчастного была в крови, на губах пузырилась бордовая пена.
– Зацепило, – прохрипел пилот. – Меня насквозь, рацию в щепки. Все, умираю и падаю.
– Да подожди ты, старый черт, умирать, – хрипло произнес сыщик, лихорадочно пытаясь найти выход. – Нужно садиться, саванна, конечно, не бетонная ВПП, но сесть все равно можно. Я тебе помогу. А на земле мы тебя перевяжем, по спутниковому телефону вызовем спасателей. Будем жить, батя.
Надежда на жизнь даже в безнадежной ситуации прибавляет сил. Летчик утробно хрюкнул и, глотая собственную кровь, прохрипел:
– Подсобляй.
Они вдвоем едва смогли вытащить на себя штурвал, выравнивая снижение самолета. «Ан» отчаянно дергался, размахивая из стороны в сторону крыльями. Стоя за спиной летчика, Глеб с ужасом наблюдал, как стремительно приближается бледно-рыжая земля саванны. Это было куда страшнее, чем лететь на пальме вниз головой на брусчатку.
Наконец совместными усилиями им удалось выровнять самолет, пилот дотянулся до тумблеров и защелкал ими, выпуская шасси.
– Все, иди в салон, сейчас будем садиться.
– Понял, батя, все понял, – тихо произнес Глеб, поспешно выбираясь из кабины.
Зубанов сидел на полу все в той же позе, казалось, он окончательно впал в состояние полной прострации. Хлесткая пощечина мгновенно вернула бизнесмена в опасную реальность.
– Серафим Кириллыч, пристегнитесь, голову опустите на колени и прижимайте руками. Все поняли?
Бизнесмен машинально кивнул, судорожными движениями пытаясь вытащить ремни безопасности. Кольцов быстро его пристегнул, сам сел в соседнее кресло...
«Ласточка» снижалась. То ли скорость была больше положенной, то ли в последний момент дрогнула ослабевшая рука раненого летчика, но удар о землю вышел значительно сильнее. Стойка переднего шасси с треском сломалась, и острая морда самолета, уткнувшись, стала рыть землю, поднимая клубы рыжей пыли. Через сотню метров отвалилось правое шасси, самолет завалился на бок, ломая плоскость крыла.
Обезображенная «ласточка» еще метров двадцать на боку протащилась по саванне и завалилась в неглубокий овраг, подняв вверх уцелевшую плоскость крыла, как победный стяг.
– Твою мать! – выкрикнул Кольцов, срываясь на жуткий хрип. И только услышав свой собственный голос, сыщик сообразил, что все еще живой, а самолет, хоть и перевернулся, но уцелел, не взорвался и не даже не загорелся. – Будем жить! – отстегнувшись, Глеб стал пробираться к пилотской кабине.
Кабина была полностью смятой, как будто по ней прошлись гигантской кувалдой. Пожилой летчик лежал навзничь, пялясь в потолок стекленеющими глазами...
Глава 6
Долгий путь в саванне
– Здравствуй, мама, возвратились мы не все, – вдруг выдал Кольцов, добравшись до пристегнутого к креслу Зубанова.
– Что, что происходит? – бешено вращая глазами, чуть не взмолился бизнесмен.
– Все, приехали, конечная остановка, – ответил сыщик и, размышляя вслух, добавил:
– Теперь неплохо бы определиться, что нужно взять с собой для длительной пешей прогулки. Серафим Кириллович, вы обыщите этих зверей, что они при себе имеют, а я пока разыщу аварийный запас и проверю, что есть ценного в мини-баре.
– Мне обыскивать мертвых? – с ужасом спросил Зубанов. Его холеное лицо основательно побледнело.
– Да не пугайтесь вы так, – хмыкнул Кольцов, как будто речь шла не об окровавленных трупах, а о музейных экспонатах. – Они теперь не опаснее плюшевых мишек.
Больше не говоря ни слова, Глеб вернулся к пилотской кабине. Искать аварийный запас долго не пришлось, металлический контейнер был установлен рядом с входной дверью. Внутри его оказались две двухлитровые алюминиевые фляги, какие обычно хранятся в НЗ стратегических ракетоносцев. Кроме фляг, сыщик обнаружил несколько упаковок сублимированного сухого пайка, запаянного в блестящий пластик. К одной из боковых стенок контейнера была прикреплена коробка с красным крестом. Открыв коробочку, Кольцов обнаружил там две упаковки таблеток для обеззараживания воды, шприц-тюбики с обезболивающим веществом и резиновый жгут.
– Не густо, – разочарованно протянул сыщик, выгребая содержимое из аварийного контейнера. Следующим на очереди был мини-бар. Газированную воду Глеб брать не стал, помня по собственному опыту, что углекислота на жаре усваивается плохо и только усиливает жажду. Последним штрихом сборов стала литровая бутылка джина «Бут».
Под вещмешок Кольцов приспособил чехол из тонкой антилопьей шкуры, содрав с ближайшего кресла.
Тем временем Зубанов, едва сдерживая позывы к рвоте, заканчивал собирать трофеи мертвых бодигардов, аккуратно раскладывая в центре салона пистолеты, подплечные кобуры, зажигалки, бумажники и прочую мелочь.
– О, Серафим Кириллович, я гляжу, вы вошли во вкус, – рассмеялся детектив. – Как говорится, лиха беда сначала, а потом все идет самоходом.
– Издеваетесь, Глеб Иванович, ну, ну, – невнятно бормотал бизнесмен, тем не менее не прекращая своего занятия.
Соорудив себе походный мешок, Кольцов присел над трофеями Зубанова. Сбросив пиджак, он нацепил на оба плеча подмышечные сбруи, сунув в них по пистолету, после чего собрал все боеприпасы покойных телохранителей. По карманам рассовал четыре зажигалки, бумажники покойников сразу отбросил в сторону, даже не интересуясь их содержимым.
Зато складной многофукциональный швейцарский ножик фирмы «Викторинекс» внимательно рассмотрел, удовлетворенно хмыкнул, сунул обратно в кожаный чехол и прицепил на пояс.
– Ну, вроде все, что нам может пригодиться в нашем переходе, мы собрали, – оглядываясь вокруг, проговорил Глеб, надевая пиджак, карманы которого оттянулись от запасных обойм всех четырех пистолетов. – Пора и честь знать. Вперед, Серафим Кириллович, на свежий воздух, – бодро провозгласил он.
Выбраться из раскуроченного самолета оказалось не сложно, достаточно было лишь опустить аварийный рычаг, и створки сами выпали на рыхлую горячую землю.
Несколько секунд потребовалось на то, чтобы вскарабкаться на вершину оврага. Встав на край, Кольцов внимательно оглядел обезображенный «Ан-28» и недовольно покачал головой.
