Ей неудобно. Она не привыкла. Она со всеми на «вы».
Он для неё старший товарищ, теплоходный знакомец Степан Петрович, заботливый дядечка.
«…Сойду-ка в Ярославле, – решил Степан твёрдо. – Эдак невозможно. А проблемы и вопросы порешаем в следующий раз. Или Володя без меня разберётся».
Твёрдо приняв это единственно правильное решение, Степан выбрался из шезлонга и подал Таше руку.
– Пойдём ужинать, – предложил он, выдерживая тон заботливого отца при обращении к приболевшей, но поправившейся дочке, – там уже, наверное, все собрались.
Ужин прошёл очень оживлённо.
Розалия Карловна рассказывала о «допросе, который учинили ей жандармские офицеры», Лена то и дело поправляла неточности и преувеличения, Веллингтон Герцог Первый сидел за старухиным столом на отдельно приставленном стуле и слушал, растопырив оленьи уши. Наталья Павловна зорко следила, чтобы Розалия ничем его не подкармливала со стола. Старуха, несколько раз в буквальном смысле пойманная за руку, возмущалась, что ей не дают угостить сладуна, а у него голодный вид. Владислав то и дело называл Ташу «крёстной мамулей» и «спасительницей». Ксения читала собственную статью в журнале – так, чтобы соседям была видна её фотография. Владимир Иванович несколько рассеянно ухаживал за Натальей, но видно было, что думает он о чём-то постороннем, даже не заглянул ей в декольте! Саша пару раз спросил, где Богдан, ему сказали, что, должно быть, отдыхает после прогулки.
– Хорошо, что я никуда не ходил, – сказал Саша, любовно оглаживая свою косу. – Жара такая! А в СПА ни единой живой души не было, все на берег ушли! Я там полдня провёл.
Таша точно знала, где и как он провёл эти полдня – вовсе не в СПА! – и решила, что потом расскажет Наталье Павловне или… или Степану Петровичу.
Теперь он её друг.
Что-то фальшивое было в мысли о её друге Степане Петровиче, но Таша не стала копаться в себе. Не до того ей!.. Она с удовольствием ела жаркое из баранины, закусывала пирожком с капустой и радовалась вернувшемуся ощущению счастья.
У неё всё хорошо, и драгоценности Розалии Карловны найдутся – не могут не найтись, раз уж так всё прекрасно!..
К концу ужина явился пианист во фраке, с ним певица в длинном переливающемся платье и шали с кистями. Пианист проследовал к роялю, подбежал официант и зажёг свечи, певица запела романс.
Некоторое время все слушали и аплодировали, а потом всё же разошлись.
Таше очень хотелось спать, но она опасалась проспать следующий шлюз тоже, поэтому предложила всем прогуляться по палубе.
Гуляли с полчаса внушительной группой: впереди Розалия Карловна с Веллингтоном Герцогом Первым на бюсте. Сразу за ней Лена, готовая в любую минуту поддержать, если потребуется, – или саму Розалию, или Веллингтона. Затем Таша с Натальей Павловной. Таша изнывала от желания рассказать той про свару и почти что драку в мышкинском овраге, но воздерживалась – Розалия имела очень острый слух и, кажется, зоркий глаз и непременно вмешалась бы, начни Таша рассказывать. Замыкающими шли Степан Петрович с Владимиром Ивановичем. Они беседовали, но так негромко, что ни слова было не разобрать.
В конце концов Наталья сказала, что холодает и надо бы пойти переодеться. Особенно тем, у кого болит ухо!..
– У меня больше не болит! Я боюсь, что засну и шлюз просплю.
– Я тебе постучу, – предложил Степан Петрович, её новый друг. – Я тоже шлюз буду смотреть.
Сладко, от души зевая, Таша следом за Натальей поднялась на верхнюю палубу, помахала рукой Розалии с Леной и открыла дверь в каюту номер один, вошла и сразу же обо что-то споткнулась.
В жидком свете, шедшем от вечерней реки, она ничего не могла разглядеть и щёлкнула выключателем.
На полу посреди каюты лежал человек.
Таша ничего не поняла.
Человек лежал совершенно неподвижно, лицом вниз, неудобно вывернув руку. Из-под него по светлому ковру расползлось чёрное пятно.
Таша присела на корточки и тут только поняла.
У неё в каюте лежит труп.
В голове потемнело и поплыло, но только на секунду. Она быстро вдохнула, выдохнула, поднялась с корточек, вышла на палубу и захлопнула за собой дверь.
Никого нет на палубе – все разошлись.
Она дошла до лестницы и заглянула в пролёт – Степан Петрович сбегал вниз.
– Степан, – позвала Таша спокойным голосом. Он остановился и поднял голову. – Вернись, пожалуйста.
Он так удивился, что зацепился ботинком и чуть не упал.
Поднялся он к ней в два шага.
– Ты не пугайся, – сказала Таша очень серьёзно. Он смотрел ей в глаза. – Кажется, у меня в каюте мёртвый человек.
Он не отводил глаз, потом сказал спокойно:
– Я сейчас посмотрю.
Сергей Семёнович, судовой врач, был зарезан ударом в грудь.
– Колото-резаное, с жизнью несовместимое, – заключил Владимир Иванович, когда тело перевернули. – Скорее всего, ножевое, так навскидку не скажу.
Рядом с телом на полу валялся изуродованный чемодан, некогда, видимо, очень красивый – сверху кожаный, в коричневых шашечках и вензелях LV, внутри персиковый, нежный, бархатный, весь состоящий из отделений и коробочек с крохотными золотыми ручками.
Все отделения были пусты, крышка раскурочена, как будто её резали автогеном или долбили ломом.
В Ташиной каюте, залитой ярким электрическим светом, толпился незнакомый народ – хмурый дядька в кителе, кажется, капитан, первый его помощник, молодой рябоватый парень, и ещё какие-то люди.
Наталья неподвижно стояла в дверях.
– Да что ж это за рейс такой распроклятый, – в конце концов процедил капитан сквозь зубы.
– Бывает, – отозвался Владимир Иванович, который всё что-то делал около тела.
Таша как замерла в дверях, так и осталась, только смотрела.
Почему-то она никак не могла взять в толк, что тело на полу – это доктор. Тот самый доктор, что два часа назад спас её от набата в голове, обещал завтра промыть её больное ухо, который радовался, что у неё нет температуры, и прикладывал ей ко лбу большую волосатую руку.
Этого просто не может быть!..
Сергей Семёнович наверняка сейчас в медпункте, где так славно пахнет лекарствами, играет сам с собой в шахматы или читает рыболовный журнал – Таша заметила у него за шкафом целую стопку таких журналов!..
– Ты бы пошла к Наталье, – сказал ей Степан негромко. – Нечего тут смотреть. Наталья Павловна, заберите её!
– Я не могу, – возразила Таша совершенно спокойно. – Как ты не понимаешь, что я не могу?
Он выдохнул, взял её за плечо и подержал. Она пожала его пальцы.
– Ничего не трогайте там, – громко велел Владимир Иванович. – Особенно чемодан! На нём отпечатки могли остаться.
