Савард помолчал, потом потянулся к узкому графину и наполнил бокалы тягучей янтарной жидкостью.
— За нас! — на дне его глаз забилось темное пламя.
Не произнеся ни слова, прикоснулась губами к холодному хрусталю. Мужчина дождался, пока я сделаю несколько глотков, и прибавил:
— За то, чтобы нынешняя ночь была не похожа на ту, первую.
Поперхнулась. А этот злыдень добил окончательно:
— Теперь давай обедать, Кателлина. Силы нам с тобой сегодня понадобятся.
И как ни в чем не бывало приступил к еде.
Дальнейшая трапеза протекала мирно и спокойно, без сюрпризов и потрясений. В застольных разговорах «ни о чем». Меня расспрашивали, как я провожу время. Понравились ли покои? Всем ли довольна? Что нового узнала на занятиях? В ответ озвучила расписание, похвалила убранство комнат, устройство внутреннего двора и кратко пересказала житие сиятельного Эбета Крэаза, достославного прадеда собеседника. В общем «лягушка съела мушку, уж съел лягушку, еж съел ужа, лиса съела ежа. Обед пошел в теплой дружеской обстановке».
По завершении мероприятия рассеянно-задумчивый Савард сопроводил меня до двери обеденного зала, пожелал приятного дня, попрощался до вечера и сдал с рук на руки Динсу с Ниором.
И снова потекли часы ожидания.
Кариффа не появлялась. Видимо, по одной ей известной причине решила пока полностью самоустраниться. Я как во сне заторможенно бродила по комнатам и двору, стараясь думать о чем угодно: о погоде, Эктаре, Фисе, даже об Артеме со Светкой вспомнила, но только не о предстоящей ночи. Душу переполняли противоречивые эмоции, буквально разрывая изнутри. Никогда раньше с таким нетерпением не ждала вечера и в то же время так не боялась его наступления.
Потом внезапно разозлилась — на себя, на исчезнувшую наставницу, на Саварда, устроившего эту своеобразную пытку ожиданием, — и села смотреть первую попавшуюся сферу. Как ни странно, зрелище увлекло, к ночи я смогла если не успокоиться окончательно, то прийти в более или менее адекватное состояние.
Легкий ужин пережила спокойно-отстраненно.
Потом был бассейн с ароматной пеной и недолгие сборы. Меня закутали в нечто нежно-персиковое и пенно-воздушное, волосы же просто расчесали, распустив по плечам. Заключительным аккордом стало явление Кариффы в сопровождении Гарарда. Старуха, так ничего и не сказав, придирчиво оглядела меня и отошла в сторону. Целитель оказался чуть более разговорчивым. Он провел руками над моей головой, сердцем, опустил их к низу живота, подержал там и, повернувшись к наставнице, произнес:
— Наида готова!
Потом протянул какой-то пузырек.
— Выпейте, сирра.
— Что это? — несмотря на то что мэтр каждый вечер пичкал чем-то укрепляющим, именно сейчас во мне проснулась подозрительность.
— Снадобье, которое поддержит и поможет пережить сегодняшнюю ночь. Поверьте, вам оно необходимо.
Очередное лекарство. Поморщилась, но под внимательным взглядом целителя послушно проглотила.
— Удачи, сирра Кателлина, — короткий кивок, и Гарард ушел.
Вслед за ним удалилась не проронившая ни слова Кариффа. Я осталась в спальне одна.
Подошла к окну, раздвинула легкие шторы, подставляя пылающее лицо прохладному ночному ветру, и замерла, глядя на расцвеченное ярким звездным узором высокое темно-фиолетовое небо. Чем дольше ждала, тем сильнее нервничала. Колени подрагивали, голова кружилась от волнения, в груди, то ускоряясь, то замирая, гулко билось сердце. Минуты, как густая патока, все тянулись и тянулись, падали изнуряюще, невыносимо медленно. Через некоторое время сама уже была готова бежать за сиятельным, лишь бы все побыстрее закончилось.
Наконец еле слышно скрипнула дверь, и в пронзительной тишине послышались звуки приглушенных уверенных шагов. Окаменела, почти не дыша, напряженная как струна, не в силах заставить себя оглянуться и посмотреть на приближающегося мужчину. Так и стояла, боясь шелохнуться, даже когда шаги стихли за моей спиной и я уловила завораживающий, чувственный аромат — горьковато-дымный, тягучий. Бешено заколотилось сердце, быстрый до этого момента пульс начал просто зашкаливать.
Несколько секунд прошли в томительном молчании. Савард не двигался и ни слова не говорил, медлил, словно колеблясь, только учащенное дыхание выдавало его присутствие. Потом резко втянул воздух, качнулся ко мне, и я всем своим существом ощутила близость горячего мощного тела.
Вдох.
Чужие ладони решительно легли на плечи, притянули к крепкой груди, вынуждая каждой клеточкой почувствовать жар упругой, гладкой кожи. Прерывистое дыхание коснулось волос.
Удар сердца.
Твердые, чуть подрагивающие губы, опалив кожу, прижались к виску.
Выдох.
Сильные руки заскользили вниз, к бедрам, лаская их сквозь тонкую ткань платья.
Не выдержала, отстранилась, быстро развернулась и оказалась лицом к лицу с Крэазом, отстраненно отметив, что впервые вижу его не в строгой черной, а в распахнутой на груди свободной белоснежной рубашке. Мелькнула сумасшедшая мысль — убедить сиятельного не торопиться. Отложить, перенести наше «тесное знакомство» на другой день. Может быть, когда познакомимся получше, будет не так трудно?
— Я хотела попросить…
Речь давалась с трудом. Во рту пересохло, язык не слушался.
— О чем? — густой протяжный голос не дал договорить. — Об этом?
Подушечки пальцев невесомо прочертили замысловатый узор по горлу, ключицам, дошли до груди, задев соски, снова поднялись к шее, и я содрогнулась от острого ощущения, пронзившего насквозь.
— Или об этом?
Тяжелые ладони властно обняли, поглаживая, двинулись по спине, опустились на ягодицы, легко сжали их и притиснули к мужчине, приглашая разделить вместе с ним его возбуждение. От такого простого, казалось бы, действия внутри прокатилась жаркая волна, жидким огнем разливаясь внизу живота. Мелкая дрожь охватила тело, ослабли и предательски подкосились ноги.
Со мной творилось что-то странное. Странное и… неправильное. То, чего не должно было быть. До сегодняшнего дня я всего лишь несколько раз встречалась с Савардом. Почти не знала его, опасалась, старалась избегать. И абсолютно точно не любила, не желала. Теперь же каждая невинная ласка буквально сжигала, заставляла беспомощно трепетать, а внутренности — медленно плавиться. Выворачивала наизнанку, делая потребность в новых прикосновениях совершенно невыносимой.
Попыталась понять, что происходит, но мысли путались. Что-то мелькнуло на грани сознания. Какое-то объяснение. Я уже почти ухватила его, когда Крэаз выдохнул:
— А может, об этом?
Последнее, что увидела перед тем, как требовательные, жадные губы дотронулись до моего рта, — черное пламя, бесновавшееся в глазах, которые были сейчас темнее ночи.
