– Хорошо. Заранее, точнее прямо сейчас, организуйте взаимодействие. По прибытии радиостанции включены постоянно, но на связь без видимых причин не выходить. Уяснили?
– Так точно, – отозвались инструктируемые.
– Тогда следующее: каждой группе придается один специалист ОКБ – инженер-электронщик. Они уже выехали на аэродром, будут ждать нас там. И теперь самое главное, эти специалисты являются носителями значительного количества знаний, помеченных соответствующим грифом, так что, товарищи офицеры, помните: за каждого из них вы отвечаете головой. Инженеры – люди гражданские, дисциплиной не обременены, могут сотворить какую угодно глупость. Следите, чтобы не потерялись, ни на шаг от себя не отпускайте. И еще: в случае возникновения предпосылок к их пленению ваша задача сделать все, чтобы эти светлые головы не оказались в руках противника.
– Это само собой, – Лапин поправил на плече ремень автомата. – В первую очередь их будем вытаскивать.
Майор взглянул на него и вздохнул:
– Всегда может случиться так, что возможности, как ты сказал, «вытаскивать» не будет. Тогда вам следует предпринять другие шаги.
– В смысле? – выпучился на майора Лапин. Он оказался единственным, кто не понял подтекста в словах инструктирующего. Немирович хотел одернуть Лапина и приватно довести тому все скользкие «политические» аспекты, но не успел – майор ответил довольно жестко:
– Без всякого смысла. Случайный рикошет пули в голову еще никто не отменял. Теперь-то я понятно объяснил?
– Да куда уж понятнее, – буркнул Иванов, совершенно не радуясь перспективе пристрелить своего же спутника.
– Раз понятно, то нечего голову моралью забивать, – майор открыл дипломат и достал из него толстую папку. Вынул уже из нее и подал группникам три сложенные карты. – Всего три, больше нет, по одной на группу, – произнес он, словно извиняясь перед Немировичем, как-никак являвшимся командиром сводного отряда.
– А мне и не обязательно, я у Иванова, если потребуется, возьму, – легко согласился с такой «несправедливостью» Немирович и этими же словами одновременно определил свое будущее местонахождение.
– Вот и славно, – майор Светлов достал из папки несколько листов, положил дипломат на согнутую в локте левую руку и, разложив на его поверхности листы, скомандовал: – распишитесь: здесь, здесь и здесь.
Когда с бюрократической процедурой было покончено, Светлов уложил бумаги обратно в кейс и направился к первому «пазику», оставив офицеров самостоятельно согласовывать вопросы взаимодействия при возникновении воздушной опасности. Подойдя к распахнутой двери, майор остановился и, повернувшись к офицерам, напомнил о лимите времени:
– Недолго.
В ответ Немирович только кивнул. Через несколько минут закончившие совещание-согласование офицеры разошлись по своим автобусам. Иванов сразу же подошел к Банникову:
– Петрович, тут такое дело, нам… – он замялся, – одним словом, мы отвечаем за конструктора головой.
– В смысле ты отвечаешь? – прапорщик хитро прищурился.
– Мы отвечаем, – не поддался отпору группник.
– Короче, Сергеич, что ты от меня хочешь? – Банников зевнул.
– Побудь при нем в качестве телохранителя, хорошо?
– А в головняке кто пойдет?
– Да хоть Бурцев. Тут идти-то…
– А к чему его вообще охранять? Куда он денется?
– Отойдет в сторону и заблудится.
– Он что, вообще идиот?
– Так там буря. Песчаная.
– Сергеич, а ты ничего получше придумать не мог? Мне для полного счастья еще не хватало стороннего чувака на горшок сопровождать. Нет, уж уволь.
– Петрович, – Иванов перешел на шепот, – тут такое дело, майор сказал, если встревон какой капитальный, ну типа нам кирдык, специалиста этого надо того, сам понимаешь…
– Не понимаю. – Банников сделал вид, что и в самом деле не понимает, о чем ему пытается намекнуть группник.
– Ну, это, – Иванов бросил быстрый взгляд за спину на развалившегося в кресле майора.
– Пришить, что ли? – ни тени эмоций не отразилось на лице прапорщика.
– Ну, типа того, – не стал отрицать очевидного Иванов. – Так как, согласен?
– Покараулить покараулю, чтоб девки какие не сперли ненароком. А пришить, уволь, это ты, батенька, сам, – пауза и с отеческой интонацией: – взрослеть пора.
– Ну, Петрович, – заныл группник, но прапорщик оказался непреклонен. И хотя он был на все сто пятьдесят процентов уверенным в том, что подобного не произойдет, и потому вполне бы мог подписаться на роль «расстрельщика», но по какой-то прихоти, совсем не желал избавлять группника от душевных терзаний.
«Пусть командир пока хотя бы морально привыкает к возможности подобных действий, а то в час икс заменжуется, и хандык группе», – подумалось Банникову, и он постарался придать своему лицу обиженно-негодующее выражение.
– Ты что, считаешь меня убийцей? У меня что, на лице написано, что я способен убивать невинных людей? Думаешь, это так просто, взял и убил, да? – говоря, он начал подниматься, словно собираясь наброситься на своего собеседника.
– Ладно, ладно, Петрович, проехали, – поспешил успокоить Иванов своего заместителя и обиженно бормоча: – все приходится делать самому. Все сам, все сам, – направился к своему, стоявшему подле одного из сидений рюкзаку. Едва он опустился на пятую точку, как заработали стартеры, следом загудели моторы, у одного из автобусов громко заскрежетали шестеренки коробки передач, пахнуло выхлопами, и колонна тронулась.
Банников поглядел в окно, поправил чалму и закрыл глаза. Засыпал он быстро. Вскоре его голова свесилась на грудь, чалма сползла и свалилась на пол. Но он этого не заметил. Не увидел этого и его сосед по сиденью – тот тоже сидел, закрыв глаза, и тихо посапывал. И еще пара бойцов сделали то же самое, но большинство продолжали пялиться на окрестные пейзажи. Немирович поерзал-поерзал на сиденье, усаживаясь поудобнее, и обратился к сидевшему рядом Светлову:
– Товарищ майор, распогодилось там? – капитан махнул рукой в неопределенном направлении, но майор его понял.
– Нет, – непонятно с чего раздражаясь, майор отрицательно помотал головой, – но тянуть больше нельзя. Вы летите наудачу. Надеюсь, пока долетите, ветер стихнет.
– А если стихнет, но не совсем?
– Капитан, отвянь, – майор раздражался все больше и больше. Ему все сильнее не нравилось происходящее. – Ничего, сядете. – И словно смутившись за свою резкость: – Вы там ушки на макушке. В общем, капитан, ни пуха, ни пера!
– К черту! – со всей искренностью ответил Немирович.
Автобусы въехали на взлетное поле, и колеса застучали по его металлическому покрытию. В свете поднимающегося над горизонтом все еще не яркого солнца зеленая краска превращала вертолетную площадку в гигантский луг.
