Едва с рудников Каргалы на заводы речки Тор нагрянули восставшие рудокопы, Грязнов воодушевился, быстро собрал на Воскресенке и Верхоторе отряд лиходеев и ринулся в свой первый рейд – по другим медным заводам компанейщиков. Мстить благодетелям за успех.
Крепость Табынск прикрывала Богоявленский завод, а крепость Зилаир – Преображенский. Но Грязнов взбунтовал заводских крестьян и бесстрашно взял заводы, а казачьи крепости, прижавшись к земле, отлежались за горами, не ввязываясь в драку. Первый рейд Грязнова переполошил все заводы в Башкирии. После пугачёвщины следователь Савва Маврин заключит, что приписные крестьяне, «как услышали жадную для них милость, сами, раззоряя многия помещиков своих заводы, явились к самозванцу и всё нужное, касающееся до артиллерии, привезли». Разбирая причины бунта, власть перевесит вину с себя-любимой на хозяев-кровопийц. Князь Голицын, спаситель Оренбурга, укажет в доношении: «жестокость, употребляемая заводчиками с крестьянами, возбудила их к ненависти против господ».
Восставшие крестьяне, овладевая ненавистными заводами, гасили огонь в печах, сжигали конторы, грузили в телеги пушки и везли их под Оренбург, где Пугачёв щедро ляпал печатью по листам указов, производя вожаков в полковники. От лапотных полковников Емельян и узнал о неистовом рейдере Грязнове и послал письмо мятежному конторщику Туманову на Воскресенку.
Устроив разгром на Богоявленском и Преображенском заводах, Грязнов отправился назад на Воскресенку и по пути взял пристань Стерлитамак, откуда, теряя треуголки, сбежали в Уфу два секунд-майора. На пристани рейдера перехватил Григорий Туманов. Он сообщил Грязнову, что государь призывает его пред свои светлые очи в Бёрды. Грязнов поехал под Оренбург.
В Бёрдах Пётр Фёдорыч поцеловал Ивана Грязнова, одарил офицерским камзолом, почти новым, лишь маненько простреленным в грудях, и подчинил Чике, Ваньке Зарубину. С Чикой Грязнов отправился под Уфу. Дорога от Оренбурга до Уфы проходила через Воскресенку, и Грязнов забрал с собой конторщика Туманова, своего товарища, и своих мужиков-лиходеев.
Заводские крестьяне шли за Грязновым, потому что верили, будто Пугачёв – царь. Крестьяне – не казаки, они на службу не ездили, в столицах не бывали. В их представлении царь – тот же мужик, только ему больше дано: за один присест съедает поросёнка, парится в бане цельный день. А Пугачёв на аппетит и здоровье не жаловался. Начальство говорило, что Пугачёв – клеймёный вор, а Пугачёв в ответ на это снимал шапку и, хохоча, показывал народу лицо: чистое, без клейма. Значит, врёт начальство. А Грязнов говорит правду и зовёт к воле от заводов.
Однако под Уфой Грязнову особенного дела не нашлось, и в декабре Чика послал рейдера на Челябу. Вместе с Тумановым Грязнов вышел в свой второй рейд. Сатка, Златоуст и два Кыштымских завода были уже в смятении. Они ждали самозванца и остановили работу. Дымы не мутили небес, охваченных холодными вишнёвыми зорями. Грязнов по-хозяйски забирал на заводах пушки и казну, вешал приказчиков и уходил дальше.
Заброшенный корпус Преображенского завода. XIX век
Крепости Чебаркуль и Коелга, а с ними и Кундравинская слобода, пошумели и сдались Ивану Грязнову, вздёрнув офицеров на виселицах. Грязнов осадил крепость Челябу. Однако Челяба не хотела сдаваться. Чтобы не терять времени в осаде, рейдер Грязнов двинулся в свой третий рейд – на север, к Екатеринбургу, на заводы Щелкунской дороги. И третий рейд оказался бесславным.
На Щелкунской дороге
Дорога из Кыштымских заводов в Екатеринбург в старину называлась Щелкунской, потому что проходила мимо весёлого озера Щелкун. На этой дороге стоял – и ныне стоит – Сысертский завод, а неподалёку от него – Полевской и Северский заводы.
Через полтора века после бунта их осветит волшебное зелёное солнце сказов Бажова, и станет ясно: эти заводы – сердце горнозаводского Урала. Что они скажут об Урале – то есть истина, аминь. Пугачёвщине эти заводы сказали «нет!».
Алексей Турчанинов, хозяин заводов, загодя велел приготовиться к обороне. Заводские лазутчики, напялив лисьи малахаи, шныряли по башкирским аулам, вызнавая новости. Рабочим запретили покидать посёлки, и смотрители трижды в день обходили все дома. Двери кабаков заколотили досками крест-накрест. Ненадёжных мужиков вызвали в конторы, где на них набросились дюжие молодцы, заковали в кандалы и запихали в подвалы. Надёжным мужикам раздали сабли. Приказчики руководили возведением защитных ледяных валов и установкой рогаток. Наконец, в январе заснеженные горы качнулись от гула: это на прудах взорвали лёд, огородив заводы полыньями. Всё было не зря.
4 февраля 1774 года по берегу сысертского пруда восемь сотен повстанцев Грязнова с криками и пальбой побежали в атаку и полезли на ледяные валы заводских укреплений. Три сотни рабочих отбивались врукопашную: кололи длинными пиками, сбрасывая врагов с ледяных скатов, отражали удары штыков ржавыми саблями. И приступ захлебнулся.
Вечером на затихшие валы слетелись снегири, они клевали капли крови, принимая их за осыпанную стрельбой рябину. Вьюжным утром Иван Грязнов увёл своё войско обратно под крепость Челябу. 8 февраля Челяба сдалась. Грязнов отгулял победу, опохмелился и снова пошёл на Сысерть.
По пути он свернул на Полевской и Северский заводы, которые сидели рядышком, словно два птенца в гнезде рудника Гумёшки. Рудник медной рудой питал Полевской завод, а железной рудой – Северский завод. Рабочие обоих заводов сбились в Петропавловском храме Полевского завода. Они решали, что им делать. Ведь мятежники погубят предприятия и оставят заводчан без хлеба. Стрелять в бунтовщиков? Но бунтовщики – братья. Такие же подневольные люди. В церкви гремел молебен. Литургия взывала к низкому февральскому небу: господи, надоумь, как быть?
Горнозаводская держава Урала, конечно, никогда не объявляла о своей независимости от крестьянской России. Но разная природа этих социумов впервые была высвечена огнём пугачёвских бомбардировок, и святые на Никольской горе обеспечили легитимность этой разницы
И тут с колокольни грянул набат. Люди ринулись из храма. С его паперти был виден взорванный заводской пруд. За прудом виднелась плоская гора. А на вершине горы до облаков стоял столб света, и в нём сияли три старца: апостолы Пётр и Павел, которым и был посвящён заводской храм, и сам Никола Угодник. Святые сошли с небес, чтобы сказать рабочим: коли, ребяты, ваше дело – работа, обороняйте свой завод.
Никольская гора за прудом Полевского завода
Заводчане истолковали чудо именно так – и выкатили пушки на валы заводской крепости. Залпы картечи из колотого чугуна отбросили мятежников Грязнова назад на Щелкунскую дорогу. Крепостные рабочие стреляли по крепостным крестьянам, потому что заводы и пашни оказались разными мирами. Их разность для рабочих утвердило явление святых на горе, которая с тех пор называется Никольской.
