От Черемшана линия шла на Шешминскую крепость и потом на Заинскую, где сливалась со старой Закамской линией. В пугачёвщину комендант Заинского «транжемента» 70-летний старик Мертвецов забудет, что его дело – охранять порядок, а не вверенное имущество, и сразу сдаст крепость толпе мятежников: «к вечному своему стыду», – напишет генерал Бибиков. Комендант-маразматик вручит бунтовщикам 60 ружей, лишь бы не разоряли его «транжемент». Бибиков с пальбой, но без боя возьмёт Заинск в середине января 1774 года, когда выступит с войском из Казани на Бугульму. С той же поспешностью, с какой кидались в бунт, окрестные крестьяне бросятся изъявлять покорность генералу.
А Черемшанская линия России так и не пригодится. Она политически устареет быстрее, чем будет достроена.
Исетская линия
Башкиры считали Чусовую своей рекой и называли Шуша. Для их исконных земель Чусовая была северной границей, признанной самим Иваном Грозным, и башкиры упрямо уничтожали русские селения по Шуше. Когда на Урале задымили горные заводы, набеги с юга превратились в проблему государственной важности.
Башкирский вопрос предстояло решить первому горнозаводскому командиру Урала Василию Татищеву. Татищев встретился с башкирами, и старшина Чюбар Балагушев сказал прямо: Шуша – река наша, и здесь мы будем вас разорять и жечь. Татищев надел треуголку и молча уехал. Ему, державнику, договариваться с башкирами было всё равно, что договариваться с волками.
На дальних окраинах державы военная угроза всегда мобилизовала русских переселенцев, вынуждая быть дружелюбными, но оставаться русскими. Однако о былой воинской истории русских поселений сейчас помнят лишь географические названия: Шешминская крепость, Горный Щит, Крепостной Зилаир
В 1720 году Татищев основал на Чусовой пять «новопоселённых деревень», жители которых должны были охранять «перелазы» через реку: Косой Брод, Красную Гору, Макарову, Курганову и Раскуиху. На следующий год непреклонные башкиры налетели и выжгли все эти деревни. Тогда Татищев выстроил на Чусовой небольшие «транжементы»: крепости Косой Брод, Горный Щит и Полевую.
К концу XVIII столетия крепости превратятся в обычные деревни, а в конце XIX века близ Косого Брода рудознатцы отыщут золотоносные россыпи. Забушует «золотая лихорадка». Старатель Василий Хмелинин откопает самородок весом в 18 фунтов, и жизнь трудового человека полетит кувырком. Прогуляв богатство и судьбу, Хмелинин осядет лесным сторожем на Думной горе у Полевского завода. А волшебные сказки старика будет слушать заводской мальчик Павлик Бажов.
Потом Бажов поведает миру предания старателей. Будто бы у Косого Брода под землёй в песках с золотинками ходит гигантская Земляная Кошка. Иногда она высовывает наружу голову с огненными ушами. Такое вот чудо просияет поздней осенью 1773 года. Чтобы узнать о бунте, мастеровые Северского и Полевского заводов пошлют на Сысертский завод девчонку Дуняшу, а за ней в лесу увяжутся волки. Зверьё растерзало бы Дуняшу, но Земляная Кошка выставит огненные уши, отгоняя хищников, и проведёт отважную девчушку до людского жилья.
А горная власть на Чусовой не ограничилась Косым Бродом и двумя другими крепостями. В 1724 году солдаты штыками собрали на Чусовой всех местных башкир и переселили их на озеро Иткуль. Это была первая депортация империи. С ней связано предание о красных кафтанах. Якобы Демидов обещал башкирам красные кафтаны, если башкиры мирно уйдут с тех земель, которые он присмотрел себе под Шайтанские заводы. Башкиры ушли, а Демидов не выполнил обещания. Вместо кафтанов его приказчики привезли свинину и бросили в Иткуль, чтобы мусульмане-башкиры не пили воды из озера. В ответ башкиры содрали с приказчиков кожу от горла до колен – «одели в красные кафтаны». И ушли.
Озеро Иткуль и Шайтан-камень
Бажов расскажет и ещё одну легенду Иткуля. Про то, что в лесном озере жил змей Золотой Полоз, а у него была дочь Золотой Волос. Красавица выбиралась на Шайтан-камень и расчёсывала золотые пряди. Девицу похитил охотник Айлып: любовь дала ему силы унести тяжесть драгоценных кос своей возлюбленной.
Башкиры знали, что на самом деле Полоза звали Ках-Каха. Многими озёрами башкир владеют волшебные змеи аждархи. Аждархой становится обычная змея, когда проживёт сто лет. А если аждарха проживёт тысячу лет, то станет демоном юхой. Но Ках-Каха – не аждарха и не юха, а царь всех змей, аждарх и юх. Людям нельзя жить там, где живёт Ках-Каха, и башкиры покинули берега озера Иткуль.
Горному начальнику Татищеву не было дела до башкирских правил жизни на этой земле. В 1734 году Татищев вновь возглавил заводы и опять столкнулся с башкирской угрозой. Башкиры отступали на север под натиском казахов, которых, в свою очередь, оттеснял к северу безжалостный джунгарский хунтайджи Галдан-Цэрэн.
Отступающие башкиры показались Татищеву наступающими. На их пути в 1735 году Татищев соорудил Исетскую оборонительную линию. От Екатеринбурга до Кунгура в шеренгу выстроились 9 крепостей. Между ними безостановочно ходили дозоры. Командовал всей линией город Кунгур, защищённый кремлём и четырьмя острожками, которые были возведены ещё после войны Сары Мергена. В пугачёвщину все крепости Исетской линии возьмёт атаман Иван Белобородов, но Екатеринбург всё же устоит. А Кунгур будет отбиваться от Салавата Юлаева.
Сеянтус: башкирская Хатынь
Главным специалистом России по «восточному вопросу» в то время был Алексей Тевкелев, татарский мурза и потомок правителя Касимовского ханства. Он носил имя из святцев, но оставался мусульманином: Кутлу-Мухамедом Мамешевым. В Прутском походе Пётр отметил ум и честолюбие своего молодого переводчика-татарина и в 1717 году вместе с князем Бековичем отправил в Хиву.
Тевкелев должен был разведать дорогу от Хивы до Индии. Но на своё счастье он не попал в войско Бековича, обречённое погибнуть в хивинской цитадели Ичан-Кала. Галеру, на которой Тевкелев плыл из Астрахани, буря пронесла мимо Гурьева, где ждал Бекович, и выбросила на противоположный берег Каспия – в персидский Астрабад. Два года Тевкелев сидел в тюрьме на цепи и бил камнями сколопендр. С огромным трудом его вызволил и вывез дипломат Волынский.
При Петре Тевкелев был послом к калмыкам и переводчиком в Персидском походе. А после Петра звезда Тевкелева начала меркнуть. И деятельный мурза сам придумал себе миссию: привести в русское подданство Младший Жуз казахов. Тевкелев помнил астрабадских сколопендр и убедил правительство, что торговать со Средней Азией удобнее через земли казахов, а не через Каспий. Получив 2400 рублей и ворох сабель на подарки, в 1731 году Тевкелев отбыл в степи за Яик.
Чудовищные травмы национальной истории изжить необычайно трудно, замалчивать – бесполезно, и поэтому такие травмы – неподъёмные якоря, которые держат нацию в ушедшей эпохе. Пойти вперёд помогут лишь память, сожаление и сочувствие
Жаждой русского подданства горел мелкий хан Абулхайр. Он сообразил: если он поможет русским, русские помогут ему стать главным ханом Младшего Жуза. А присяга – наплевать. Обмануть неверных – дело святое. Абулхайр принял у себя посольство Тевкелева. Полтора года его перелётная ставка кружила по степям, уворачиваясь от нападений, пока Тевкелев и Абулхайр угрозами и подкупом не уломали большинство ханов согласиться на притворную покорность русским.
