Легенды словно спешили зачать от Салавата следующий бунт и рассказывали о любовном неистовстве батыра: Салават прорывался к своей жене Амине сквозь русские войска и на коне прыгал со скалы в Юрюзань. А ещё он брал в жёны русскую девушку Катю, Катя рожала ему сына, и, ревнуя, другая жена Салавата, Маудия, выдавала неверного мужа врагам.
Пещеры и реки, которые спасали Салавата, – это прорывы героя в национальный миф. Подлинный герой запечатлевает своё имя в образах родной земли. Без неё нет масштаба вечности. И важно, чтобы герой имел собственный выход в хтонические стихии земли и воды. Салават их получил.
По первым снегам из деревни Текеево уехал Юлай, уехал сдаваться, и поступок отца стал страшным ударом для сына. Но 20 ноября непримиримый Салават снова атаковал подполковника Рылеева, который шёл освобождать Катавский завод, и снова был разбит. После этого Салавата покинули последние бойцы, остались только четыре верных товарища. И тогда Салават решил уходить к казахам.
Пещера «Дом земляка», в которой укрывался Салават
Уйти он не успел. За ним следили братья Муксин и Зямгур Абдусалямовы. Восемнадцать лет назад Муксин так же выследил в лесах Батыршу, а теперь братья начали охоту за Салаватом. 25 ноября братья вывели команду поручика Василия Лесковского на заснеженную поляну возле деревни Миндишево, где был стан Салавата, и солдаты окружили пятерых беглецов.
Братья Абдусалямовы знали, кого они предали. Но ведь Салават – это миф. Миф не погибнет никогда. А эти пятеро изгоев в лесу – они уже никто, они не важны. Предав живого Салавата, Зямгур Абдусалямов истово берёг легенду – булатную саблю батыра, которая стала святыней рода Абдусалямовых. В 1911 году потомок Зямгура благоговейно вручит её историку Рудольфу Минцлову. Минцлов передаст саблю в музей.
А бунт в Башкирии завершился. Шайтан-Кудейскую волость, вотчину Юлая и Салавата, власти заселят русскими казаками. Местные башкиры верят, что для этой волости государыня повелела выбирать казаков с фамилией Чёртов. Будто бы она пояснила: «С шайтанами пускай дерутся шайтаны».
Коктемир – невидимый Пугачёв
Салават не случайно решил уходить в Казахстан. Сам Пугачёв считал казахов «запасным вариантом» бунта – наравне, скажем, с кубанскими «игнат-казаками». Емельян настойчиво посылал письма в степи за Яик, требуя от ханов подкреплений, но не «для силы», как он потом признавался, а для «славы такой, что ему уже и орды прикланяюца».
«Министром иностранных дел» у Пугачёва был казак Идеркай Баймеков. Ещё на Чагане он привёл Емельяну посланца от Нурали, хана Младшего Жуза и сына Абулхайра, – казанского муллу Забира. Мулла вручил подарки: жеребца, халат и саблю.
Хитрый Забир видел в Петербурге Петра III и сразу донёс Нурали: на Яике самозванец. Нурали взвыл: ведь в ставку мятежников отбыл его внук Саид-Али! Емельян тоже был не дурак и ловко заполучил себе аманата. Нурали потащился за Пугачёвым по левому берегу Яика к Оренбургу. На призывы Емельяна он отвечал раболепными письмами, но не давал ни фуража, ни воинов, а сам через своего писаря-шпиона Дван-Аббаса связался с русскими командирами и просил помощи.
Такие отношения кончились ничем. В оренбургском разгроме Саид-Али бежал от Пугачёва, и хан Нурали, оборвав привязь, шарахнулся в степь прочь от бунта. Емельян обещал изловить Нурали и повесить за ребро. Но башкиры растолковали Пугачёву его ошибку: надо было искать союза не с Нурали, а с великим ханом Аблаем.
Душой казахов уже два десятилетия был Аблай-хан, владыка Среднего Жуза. В середине XVIII века в Джунгарии, которая пожрала большую часть Казахстана, разгорелась усобная война. Воспользовавшись ею, в 1755 году в Джунгарию с юга вторглась армия Китая. Тогда же Аблай-хан возглавил войска казахов и ударил по Джунгарии с севера. Аблай был готов дружить со всеми, лишь бы против джунгар. Он принял подданство и Китая, и России. Его войско научилось сражаться строем и гасить бомбы мокрым войлоком. В 1758 году Джунгария пала. Её пространства обезлюдели. Казахи начали их заселять и осваивать и утратили интерес к делам с Россией.
Весной 1774 года в Белорецком заводе Пугачёв продиктовал письмо хану Аблаю. Башкиры, братья Шукур и Упак, умчались в Казахстан. Они нашли Аблая, и хан ответил, что поддержит Пугачёва – но на обратном пути власти схватили гонцов. Хотя Пугачёв уже ушёл с Урала, и союз с Аблаем потерял своё значение.
Пугачёвщина оголила границу, обескровив сторожевые крепости на Яике. Летом 1774 года небо над Яиком затянули тучи пыли от казахской конницы, которая пошла в баранту на башкир. По легенде, в Нижнеозёрной крепости, где погиб майор Захар Харлов, на куртины «транжемента» отражать налёт степняков вышли с ружьями только девки и бабы.
Но казахи должны были понять: открытая граница – повод не для баранты, а для бунта против России, считающей себя хозяйкой казахов, повод для борьбы за свободу Казахстана, о чём грезил Аблай-хан. На это понимание и рассчитывал Салават, навьючивая коня для дальней дороги.
Понимание осенило казахов только весной 1775 года, когда, казалось бы, с пугачёвщиной было покончено. За Яиком сразу вырос грозный лес батыров: Елбарыс и Жолан, Жамбулат и Тохбулат, Айдар и Сырым Датов повели свои отряды в атаку на крепости Яика. Среди тех бойцов скакали многие пугачёвцы, увернувшиеся от расправы властей. И губернатор Рейнсдорп вынужден был платить деньги хану Нурали, чтобы его нукеры набросились мятежникам на спины. Однако унять пожар Нурали не смог.
Летом 1776 года казахи нижнего Яика были потрясены степной Жанной д’Арк. Одержимая видениями девушка Сапура объявила, что в её юрте живёт невидимый человек Коктемир, призрак Пугачёва. Он говорил с людьми устами Сапуры. В кочевье Сапуры потянулись казахские ханы. Коктемир, оказывается, собирал орду для похода на город Гурьев. Казахи трепетали пред ясновидящей Сапурой, но Россия не затрепетала. Империя, обозлённая бунтом, без церемоний двинула к Гурьеву войска. Надвигающийся антициклон сдул Коктемира и Сапуру в мёртвые пустыни Мангышлака.
Но зов пугачёвщины в Младшем Жузе всё никак не утихал. Казахи не пускали русские караваны в Хиву и Бухару. Тогда Россия решила усмирить Младший Жуз руками самих казахов. В 1785 году Петербург придумал для Жуза новую власть: Народное собрание. Оно, вроде бы, воплотит мечты казахов о собственном государстве, но возглавит эту державу всё тот же хан Нурали, ставленник России.
Памятник Сырыму Датову в Уральске
Казахи съехались на Народное собрание – и избрали главой не Нурали, а пугачёвца Сырыма Датова. Когда-то отряд Сырыма атаковал на Узенях самого Суворова, который ехал из Царицына в Яицкий городок за пленным Пугачёвым. Лишённый соплеменниками чести, хан Нурали бежал в Россию и вскоре умер в Уфе, а Сырым объявил независимость Казахстана от России.
На двенадцать лет Яик стал фронтом степной войны, пока казахские султаны не поняли, что покориться России им будет всё-таки выгоднее, чем воевать. Сырым превратился в изгоя и отступил в рощи Хорезма. А потом чья-то подлая рука намазала ядом стремена батыра, и в древнем селении Гурлен близ Ургенча отравленный Сырым упал с коня замертво. Срым Датулы был погребён в Гурлене. Его мавзолей называется Гаип-ата. Здесь лежит последний полковник пугачёвщины.
