Карать воров явился воевода Беклемишев, но воры поймали и казнили его самого, а потом сбежали с Волги на Яик в город Гурьев с толстопузым кирпичным кремлём. Перерезав гарнизон крепости, казаки зазимовали в Гурьеве. Весной под Гурьев пришли царские стрельцы. Стенькины ватаги прорубились от кремля к Яику, прыгнули в лодки-чайки и унеслись через Каспий к персам. Всё лето 1668 года Разин провёл в Персии и зазимовал во взятом городе Фарабаде. Но тут на казаков осерчал уже персидский шах.
Летом 1669 года застеленные коврами корабли Стеньки, волоча по волнам золотые кисти, поплыли по морю Хвалынскому из Персии в Россию. Возле города Баку у Свиного острова дорогу русским перегородил флот персидского шаха. Персы сковали свои суда цепями, чтобы окружить, сгрести в кучу и взять в плен Стенькины посудины. А хитрый Стенька велел атаковать флагманский корабль персов: флагман пошёл ко дну – и цепями потянул за собой весь флот. После такого позорного разгрома назревала полномасштабная война России и Персии. Казаки Стеньки – от греха подальше – сбежали с моря в Астрахань, где наврали с три короба воеводе Прозоровскому, чтобы пропустил их, и утекли домой на Дон.
Оковы Степана Разина в Войсковом соборе донских казаков
Стеньке такая жизнь понравилась больше казачьей службы, и в 1670 году он снова повёл огромную армию «голытьбы» на Волгу. Он кричал, что защищает царя, что с ним царевич и патриарх Никон. Бояре и воеводы – изменники царю: их, значит, надо грабить и резать. Буйные Стенькины полчища взяли Саратов и Самару, Астрахань и Царицын. Осечка вышла осенью под Симбирском: город отбился, а Стеньку ранили. Казаки вернулись домой на Дон и засели в Кагальницком городке.
Старшины Дона поняли, что им придётся расплачиваться за Стенькины художества, а потому собрали войско, штурмовали городок и схватили Стеньку. 6 июня 1671 года Разина четвертовали в Москве на Болотной площади, а его буйные друзья отбивались в Астрахани ещё до поздней осени.
И всё же между Разиным и Пугачёвым сходство только внешнее. Разин тоже казнил бояр, отменял неволю и вводил казачье самоуправление, но он принимал законы своего мира: его роль разбойника хотя и маргинальна, однако необходима для укрепления державы. Лихой Разин действовал внутри российского уклада и не покушался на общий порядок. А свирепый Пугачёв действовал вопреки всем законам. Так ведут себя захватчики, Лжедмитрии. Но Пугачёв не был и оккупантом. В истории России Пугачёву можно отыскать подобия, но нет аналога. Точнее, не было до большевиков.
Побоище и пепелище
Это место приглянулось ещё ордынцам: они заложили здесь город Увек. Его растоптали войска Тамерлана, и долина, окружённая холмами, опустела. Под глиняными развалинами лежали берестяные грамоты, написанные по-уйгурски. В 1590 году на заросших травой кирпичных россыпях князь Засекин выстроил русскую бревенчатую крепость – город Саратов. Саратов – от «Сары-тау», «Жёлтой горы»: так татары называли Соколовую гору.
Боевитый городок охранял степные промыслы: караваны чумаков – возчиков соли, кожевни при скотобойнях, рыбные торги и коптильни. У причалов качалась на привязях флотилия судов с пушками. Всякий мятеж волжской понизовой вольницы набрасывался на Саратов, как пьяница на вяленую воблу. Саратов жил бодро, без долгой тоски хлебопашцев.
Саратов и сейчас сохраняет эту бодрость. Непричёсанный, босой, как бурлак, он живёт на копейки и щурится на простор Волги. Его зелёные улицы покато сбегают к набережной, а облупленные особняки и «хрущёвки» покрыты горячей степной пылью. Саратов словно ждёт, почёсываясь сквозь дырявую тельняшку, когда же ему найдётся работа по призванию.
Пугачёв подошёл к Саратову 6 августа 1774 года. Города, в общем, не было: неделю назад его уничтожил пожар. Чтобы не сражаться за пепелища, жители отрядили к Пугачёву купца Фёдора Кобякова – договориться, как сдать город. Но Иван Бошняк, комендант погибшей крепости, не желал капитуляции. У Бошняка было три сотни солдат, одиннадцать закопчённых пушек и прозвище «пречестные усы». Он разорвал пугачёвский манифест, который принёс Кобяков, и приказал вместо крепостной куртины и вала укреплять рогатками склон Глебучева оврага.
С Соколовой горы ударили восемь пушек мятежников. Над чёрными остовами печей, уцелевших от сгоревших домов, заклубились тучи пепла. Пугачёвцы поскакали со склона с воплями и гиканьем. Солдаты и канониры Бошняка побросали ружья и орудийные фитили и подняли руки, упав на колени. Толстый Бошняк ругался и колотил трусов ножнами сабли. Только 66 человек из его гарнизона воткнули в дула мушкетов штыки, окружили командира и начали ретираду к Волге. Они пробились сквозь сумятицу к пристани, сели в судно и отчалили от саратовского берега.
Возле обгорелой колокольни Троицкого собора Пугачёв принял от горожан присягу. В сундуке в подвале колокольни казаки нашли казну Бошняка: 25 тыщ рублей. Мятежникам достались пять пушек, которые не успел заклепать комендант. В толпе городских жителей Емельян увидел давнего знакомца – отставного казака Якова Уфимцева. Прошлой осенью Пугачёв ограбил его на Яике: Уфимцев купил триста лошадей для гарнизона Саратова, а Емельян забрал их, но пообещал расплатиться, когда придёт в Саратов. Обещал он просто так, не думая выполнять обещанное. А теперь получилось красиво: Пугачёв по-барски отсыпал Уфимцеву три тыщи из казны Бошняка и произвёл Уфимцева в атаманы «Саратовской станицы».
Троицкий собор в Саратове – свидетель пугачёвщины
Пугачёву нечего было делать в сгоревшем городе, да ещё на хвосте висел деташемент Михельсона. 9 августа Пугачёв скомандовал выступление. Полчища мятежников потекли по берегу Волги прочь от Саратова. Параллельно войску по Волге плыли две барки – второй флот Емельяна.
Одна барка принадлежала конторе немецких колонистов, а другая – конторе соляных дел. Бурлаки с этих барок переметнулись на сторону бунта. Пугачёв посадил на суда экипажи и поставил пушки. Эти барки, плавучие батареи, крепко помогут Емельяну в перестрелке с крепостью Царицына, и Михельсон вынужден будет направить против них свои брандвахты. Суда Михельсона блокируют пугачёвский флот и вынудят к сдаче. В трюме одной из барок солдаты обнаружат шесть дворянских дочерей, которых спрятал здесь от расправы Пугачёва саратовский атаман Яков Уфимцев.
Уфимцев не стал спорить с бунтовщиками и согласился быть атаманом. Мятежники отыскали в городе и повесили почти сотню дворян, но кое-кого старый Уфимцев ухитрился укрыть и спасти. Когда Пугачёв ушёл, Уфимцев выставил караулы возле уцелевших складов, сжёг указ самозванца о своём назначении и сбежал на дальние хутора. Там он подождёт, пока законные власти заменят на виселицах Саратова дворян на мужиков, и тогда вернётся. Его будут судить и приговорят к смерти, но потом вспомнят о его добрых делах и пересудят: дадут 25 кнутов и отрежут ухо.
Один за всех
Стены и башни были нужны Саратову для защиты от калмыков, которые были опасными соседями, вечно падкими на всякие измены. В октябре 1773 года к калмыкам попал манифест Пугачёва: его тайком читали в крепости Ставрополь. Это был не нынешний город Ставрополь. Нынешний, второй «город креста», основан возле Кубани в 1777 году. А на Волге напротив Жигулёвских гор в 1737 году Татищев заложил первый Ставрополь – центр калмыцкого казачьего войска.
